Он исчез в темноте.
— Я подожду вас там, — крикнула ему вслед леди Эшби, — в концертном зале.
Графиня быстрым шагом пересекла освещенное свечами фойе, по пути глянув на себя в зеркальное бра, и приоткрыла дверь в зрительный зал.
Элпью пересела на другое место, но и Сиббер, по счастью, тоже. Лампоне доверительно беседовал со сцены с завороженной аудиторией:
— Например, Гнев имеет те же основные движения, что и Отчаяние, однако выражаются они более агрессивно. Когда мистрис Монтегю подготовится — насколько я знаю, она набирает чашку воды из питьевого фонтанчика позади здания, — она покажет вам едва уловимую разницу между этими родственными страстями.
Графиня наконец-то высмотрела Элпью. Девчонка ухитрилась найти себе место в первом ряду. Не было и речи, чтобы пройти по всему проходу в шерстяной шляпе торговца. Она быстро обвела взглядом зал. Сиббер тоже сидел почти у самой сцены.
За кулисами послышались тяжелые шаги. Лампоне улыбнулся:
Задняя дверь распахнулась, и на подмостки, спотыкаясь, вышла Ребекка Монтегю. Волосы у нее растрепались, лицо исказилось в застывшей гримасе.
— Eccelente...[14]— произнес Лампоне, возобновляя лекцию. — Несколько опережая программу, но все равно посмотрите: напряженные руки вытянуты вперед, положение ног говорит о готовности к бегству, все тело выражает расстройство...
Ребекка Монтегю остановилась, словно приросла к месту, лицо ее окаменело.
— Вы заметите, что брови высоко подняты, мышцы, удерживающие их в таком положении, вздулись и напряжены, ноздри раздуты, глаза расширены и бегают, рот широко открыт, кончики губ устремлены вниз, вены и сухожилия набухли, волосы как будто стоят дыбом, лицо бледное. Это воплощение...
— ...Ужаса.
Не меняя выражения лица, Ребекка Монтегю протянула руки к зрителям, чтобы им было лучше видно, и закричала.
Ее пальцы были красны. И с них стекала на пол алая жидкость, в которой без труда угадывалась кровь.
Глава вторая Уверенность
Высшая степень надежды — ожидание получения желаемого.
Проявления скорее внутренние, чем внешние.
Брови слегка вздеты. Уголки рта приподняты.
В последовавшем хаосе Элпью запрыгнула на сцену и довела Ребекку Монтегю до стула. Зрители вскакивали, кто-то кричал, кто-то бросился к дверям. Графиня выбежала на улицу. Что делать? Для музыкантов существовал специальный вход, через который они вносили свои арфы и прочие скрипки. Она попробует добраться до Элпью с этой стороны.
В тени аллеи, шедшей от берега реки к этому входу, слонялись в ожидании работы по окончании концерта мальчишки-факельщики с потушенными факелами.
— Эй, дитя! — крикнула графиня. — Зажги факел и немедленно иди за мной.
Она проворно спустилась к реке и осторожно побежала по темной террасе к стене концертного зала.
— Иди сюда, паренек, — позвала она.
Факел мальчика отбрасывал в аллее длинные тени. Графиня двинулась дальше, вверх по каменным ступенькам. Питьевой фонтанчик стоял впереди, на улице, рядом с огромными воротами. Графиня огляделась. Улица была пуста.
— Ты видишь кого-нибудь? — спросила она у мальчика.
— Никого нет, — ответил тот, высоко держа факел. — А почему у вас такая смешная шляпа?
Графиня проигнорировала его вопрос.
— А до этого ты кого-нибудь видел?
— Только этих подлых титиров, — ответил мальчик. — Но мы убегаем, едва их завидим, потому что они ловят нас, подвешивают на вывесках и так оставляют.
— Подержи факел над фонтаном. — Графиня присмотрелась. Даже при неровном свете пламени было видно, что из отверстия вытекает красная жидкость.
— Ой, мэм, что это? Вино? — Мальчик наклонился, горя желанием попробовать. — Один раз отсюда текло вино... во время коронации, но я тогда был маленьким.
Графиня взяла его за плечо.
— А что за теми воротами, мальчик, ты не знаешь?
— Ну, знаю, мэм. Это вход к напорной башне. Посмотрите туда... — Он поднял факел и указал на темную башню на другом конце стены. — Она работает с помощью какого-то новомодного механизма. Мы с мальчишками лазали на стену посмотреть, но нас поймали.
Тишину вокруг ничто не нарушало.
— Вы пользуетесь этим фонтаном? Ты и другие мальчики?
— Разыгрываем друг друга. — Мальчик засмеялся. — Мой друг Дэн как-то умывался тут, но Билли пришел первым и подсыпал сажи, поэтому Дэн ушел отсюда грязнее, чем пришел. — Схватившись за бока, мальчишка так и покатился со смеху. — Как же мы смеялись. — Он снова посмотрел на питьевой фонтан. — Наверное, это снова его проделки, мэм. Лучше оставить все как есть. Вода стечет.
Графиня потрепала мальчика по голове, заплатила пенни и, решительно натянув шерстяную шляпу торговца до самых глаз, вошла в концертный зал через заднюю дверь.
Элпью сидела вместе с Ребеккой за кулисами, в комнате музыкантов. Сиббер ходил взад вперед, Лампоне сидел один, закрыв лицо руками и бормоча fiasco и disastro.
Их окружали ряды стульев и пюпитры, а пара литавр в углу отзывалась каждый раз, когда кто-то повышал голос.
— Я всегда смачиваю руки перед выступлением. Это ритуал. Я выхожу, смотрю на небо, поднимаю руки, а потом окунаю их в воду... — Ребекка снова ударилась в слезы. — Это было так ужасно. Повсюду темно. Потом в свете, идущем со сцены, я увидела, что руки у меня красные. И запах почувствовала. И поняла, что это такое.
Элпью, вытиравшая Ребекке руки полотенцем, посмотрела на Сиббера.
— Что зрители?
— Расходятся. — Он стоял, спрятав лицо в ладони. — Медленно, но верно.
— А где Анна Лукас?
— Уехала домой к мужу. — Лампоне прервал перечисление слов, оканчивающихся на «о». — Я видел, как она отдавала распоряжения кучеру.
Сиббер выглянул в коридор, приближались шаги.
— Кто-то идет...
Собачонка вспрыгнула Ребекке на колени и принялась лихорадочно вылизывать ей шею. Актриса зарылась лицом в бело-рыжую шерстку.
Дверь приоткрылась.
— Вот вы где, мистер Хэддок. — Это оказалась графиня. — Я считаю, что происшествие с фонтаном было розыгрышем. Мальчик-факельщик признался мне, что они часто устраивают с ним шутки. Подкрашивают воду сажей, чернилами и прочим.
— Мне понятно, что случилось. — Ребекка сбросила маску жалости к себе и села прямо. — Это не они. Или даже если и так, то на это их подбила она. За этим должна стоять она. Ей известен мой ритуал, перед каждым спектаклем я выхожу из гримерной. Вероятно, однажды она проследила за мной. В конце концов, спектакли обычно проходят днем, а не ночью, как этот смехотворный, ничтожный фарс.
