сочинение: «Моё любимое пальто».
Как Колины родители получили двойку по русскому всего за одну ошибку
Сочинения за Колю всегда писали родители. Это была старая, исторически сложившаяся литературная традиция: за Колиных родителей писали сочинения их родители, за их родителей – их-их родители, за их-их родителей – их-их-их родители, и так далее, до времен татаро-монгольского ига. А до татаро-монгольского ига школ вообще не было – дети жили свободно.
Родители были не отличники, но твёрдые хорошисты. Да, однажды они получили пятёрку с плюсом, когда вложили в домашнее сочинение не просто коробку конфет, а с ликёром. Но вот однажды они получили двойку.
Случилось это по недоразумению. На дом задали сочинение: «Как я провёл лето», а родители увлеклись и написали вместо Коли о себе. Мол, ничего хорошего летом не было, торчали в городе, умирали от жары; мол, отпуск обещали в июне, а дали опять в ноябре; мол, Патапову дали опять в июне; мол, Патапов самый хитрый. А под конец так разошлись, что стали кричать, вернее, писать, что будут жаловаться в милицию и что дадут Патапову по шее.
И вот за это сочинение учительница поставила Коле двойку, несмотря на коробку конфет, лежавшую, как всегда, между страничками.
– За что?! – возмущались родители. – Ведь всего одна ошибка, и та в фамилии Потапов! Он, оказывается, не Патапов, а Потапов! За что-о-о-о!!! – обращались они непонятно к кому, глядя на люстру. – Мы будем жаловаться в милицию! Как фамилия твоей Веры Петровны?!
– Потапова, – сказал Коля.
– Вот оно что! – опешили родители. – Кто ж знал!
В следующий раз, чтобы Вера Петровна забыла это маленькое недоразумение, они вложили в сочинение килограмм сырокопченой колбасы, банку красной икры, килограмм гречки, бутылку шампанского и торт «Прага» – все свежее.
И получили свою заслуженную четвёрку, правда, с минусом.
Тишина
Игоря Семёновича любили. Потому что он всегда спал. «Хорошим учителем считается такой учитель, который всегда на уроках спит», – говорил опытный второгодник Тугунов. «Это правило», – соглашались остальные. На уроках у Игоря Семёновича была необыкновенная тишина. «Если учитель спит, будить его не надо», – говорил Тугунов и прикладывал к губам указательный палец. «Пусть спит, сколько влезет», – соглашались остальные.
Часто директор школы останавливался около кабинета физики, прислушивался и шептал: «Какая тишина!» Эта тишина его успокаивала. И когда приезжала комиссия, директор в первую очередь подводил её к кабинету Игоря Семёновича. «Давайте поспорим, что там никого нет», – горячилась комиссия. «Давайте», – соглашался директор и всегда выигрывал. А выиграть у комиссии приятно не только из-за денег… хотя и из-за денег тоже.
Однажды Игорь Семёнович уснул и – не просыпается. А никто не может выйти из класса, потому что дверь очень сильно скрипит. И Тугунов смотрит, чтобы была тишина, чтобы правило № 2 – «Если учитель спит и т. д.» – никто не нарушал. (В это время приезжал министр образования. Он целую неделю просидел под дверью кабинета физики и, не услышав ни одного звука, сошёл с ума.)
А через год Игорь Семёнович проснулся – у него был летаргический сон, – и все побежали, потому что соскучились по шуму – к Людмиле Николаевне, на химию.
На химии в этот день было шумно и весело! Людмилу Николаевну тоже любили, но по-другому.
Директор приложил к двери ухо и оглох.
Рано проснулся
«Хочу есть». Коля достал из кармана бутерброд и съел. «А теперь – спать». Коля лёг на парту и уснул. Ему приснилось море. Он плыл на жёлтом надувном матрасе. Когда Коля открыл глаза, урок ещё не закончился. Что-то с указкой в руке объяснял Игорь Семёнович. Весь класс спал. «Один я не сплю», – подумал Коля, и ему стало одиноко. Он закрыл глаза.
– …очное деепричастие со значением образа действия, стоящее в конце предложе… – доносилось со стороны доски.
«Нет, теперь уже не получится», – подумал Коля. Он посмотрел на часы, осталось восемь минут. Можно было съесть яблоко. От громкого хруста проснулся Серёжа.
– Ты что не спишь? – шёпотом спросил Серёжа.
– А я откуда знаю? – пожал плечами Коля.
– Сам не спишь и людям не даёшь, – проворчал Серёжа и перелёг на другую руку.
– Всего две минуты осталось.
Серёжа ничего не ответил, он спал. «Мне бы так научиться!» – с завистью подумал Коля.
Прозвенел звонок. Все хорошо отдохнули и поэтому с удовольствием побежали на перемену. Один только Коля чувствовал себя каким-то разбитым.
Когда я был маленький
– Когда я был маленький, – начал Игорь Семёнович и замолчал.
– Что? – спросил Коля.
– Когда я был маленький… – Игорь Семёнович достал носовой платок и вытер шею и лицо.
– Вы не портили учебники, как я, – подсказал Коля. – Больше не буду. Родителей не вызывайте.
– Нет, нет, – поморщился Игорь Семёнович.
– Да! Да! – торжественно сказал Коля. – Никогда этого больше не повторится! Потому что, если я не исправлюсь, из меня может вырасти настоящий бандит! Хорошо, что я вовремя всё по…
– Вспомнил! Вспомнил! – воскликнул Игорь Семёнович. – Вспомнил! Я однажды залез в железный ящик, на котором было написано «Не влезай – убьёт!»
– Здо`рово, – неуверенно сказал Коля.
– Нет, перепутал! – Игорь Семёнович ударил кулаком по столу. – Это я в прошлом году залез в железный ящик! А в детстве… Не могу ничего вспомнить из детства!
– А вы, наверно, не были ребёнком, – пошутил Коля. – Вы, наверно, пришелец с другой планеты. Вы когда злитесь, у вас даже искры из глаз летят.
Игорь Семёнович побледнел и испуганно посмотрел по сторонам.
– Нет, что ты, Тимофеев, – неожиданно ласково сказал он. – Ты дежурный?
– Я Тугунов, который сегодня нарисовал в учебнике танк. Родителей не надо.
– Конечно, не надо, – улыбнулся Игорь Семёнович, и у него из глаз посыпались искры. – Сами разберёмся. Хочешь конфетку?
– Нет, спасибо! – закричал Коля и бро-сился к двери.
Он выскочил в коридор и сразу же врезался в директора школы Николая Николаевича. Николай Николаевич покачал головой и сказал:
– Когда я был маленький, я однажды врезался в столб. Постой-постой – это было в прошлом году. Точно!
Так легче
Вместо того чтобы смотреть на Игоря Семёновича, Тетрюмова, Тихонова, Токарева, Тишкова, Томилина, Туган-Барановская и Юхнева смотрели на Колю Сердюкова. Потому что он был очень красивый. А так как Сердюков сидел на последней парте, Тетрюмова, Тихонова, Токарева, Тишкова, Томилина, Туган-Барановская и Юхнева сидели к Игорю Семёновичу спиной.
Игорь Семёнович писал на доске уравнение, писал, а потом ему надоело, что Тетрюмова, Тихонова, Токарева, Тишкова, Томилина, Туган-Барановская и Юхнева не смотрят, и он сказал:
– Сердюков, иди сюда.
И когда Коля подошёл, Игорь Семёнович сказал:
– Стой здесь.
Тетрюмова, Тихонова, Токарева, Тишкова, Томилина, Туган-Барановская и Юхнева снова смотрели на Колю, но со стороны можно было подумать, что они смотрят на доску. И Игорь Семёнович так и думал. Он себя обманывал, потому что ему так было легче.
А Гвоздецкая продолжала смотреть на последнюю парту, потому что, оказывается, она смотрела не на Сердюкова, а на Бескровного.
Дорога до школы
Когда Серёже исполнилось 8 лет, родители решили, что он уже взрослый. А взрослых не провожают в школу родители.
– Меня ведь бабушка не провожает на работу, – сказал папа. – А мне два раза надо дорогу переходить. Но мы, взрослые, знаем, что дорогу можно переходить…
Папа взмахнул рукой, показывая, что в этом месте вступает хор.
– Только на зелёный свет! – вступили мама и Серёжа.
– Молодцы, – похвалил папа. – А теперь, Серёжа, ещё раз расскажи, как ты будешь добираться до пункта «Ш».
– Сначала по Малой Семёновской навстречу движению до поворота в Барабанный переулок, потом по Барабанному до аптеки, второй дом после аптеки – пункт «Ш», – без запинки проговорил Серёжа.
– Да, как в аптеке. – Папа похлопал Серёжу по плечу. – Можешь идти, мы за тебя спокойны.
Серёжа вышел из дома и пошёл по Малой Семёновской,
