Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
пробовался на Гавроша, а ему отдали играть безымянного мальчика, которого застрелят в третьем акте. В начале он будет продавать газеты и громко кричать: "Свежая пресса!" Потом два раза мелькнет среди товарищей Гавроша. И, наконец, испустит дух, чтобы зритель пустил слезу над юной жертвой.
Даник серьезно подошел к роли. Он довел соседей по коммуналке до нервного тика, когда на разные голоса кричал: "Свежая пресса!" Когда он ложился спать, свернувшись в клубок на раскладном кресле, перед его глазами вставала вся жизнь маленького беспризорника, который в дождь и мороз должен продавать газеты равнодушным прохожим. Даник так часто воображал смерть, что скоро и самого себя чувствовал обреченным.
На планерке Станислав Генрихович объявил:
– Следующая репетиция – генеральная. Можете собирать чемоданы.
Все захлопали, а девочки еще и радостно запищали. Только звуковик нервно закурил, выпуская дым из-под щетки усов.
– Несовершеннолетние должны получить письменное разрешение родителей и рекомендательное письмо с места учебы, – добавил худрук.
Кроме Даника, несовершеннолетними были всего лишь несколько студентов театрального училища. У них проблем с гастролями возникнуть не могло. Наоборот, такие поездки шли в зачет практики.
Опустив глаза, Даник нервно ощипывал бахрому на ветхом пальтишке с заплатами на локтях – костюм маленького газетчика удался на славу. Ему стало тревожно. Он не сомневался, что мамаша будет только рада избавиться от него на месяц или два. А вот какую характеристику напишет школа?
И действительно, мать охотно подписала разрешение. Она долго, пристально смотрела стеклянными глазами то на сына, то на лист бумаги на столе, и, казалось, слышно было, как скрипят шестеренки в ее голове.
– Ты играешь в театре? – спросила она, наконец.
Не заметить, что Даник готовится к пьесе, живя с ним в одной коммуналке, было практически невозможно, но мамаше это удалось. Она отчего-то развеселилась.
– А я-то думаю, чего ты ходишь одетый, как беспризорник, – подмигнула она. – Перед соседями уже стыдно.
– Я и есть беспризорник в пьесе, – раздраженно закатил глаза Даник. – А когда я весь второй класс в дырявых калошах ходил, тебе, значит, не стыдно было?
– Ты еще времена царя Гороха вспомни. Злопамятный же ты.
Мамаша засмеялась и потянулась, чтобы взъерошить Данику кудрявые волосы, но он отшатнулся и демонстративно клацнул зубами около ее ладони.
– Ну, поезжай, – согласилась мать с облегчением.
Она не спросила ни с кем сын поедет, ни где будет жить, ни как доберется. Данику стало обидно. Он, конечно, и не ждал слезный прощаний, но хоть спросить, на какие шиши он купит билет, мать могла бы. Наверное, если он вовсе не вернется, а останется, как Гаврош, беспризорничать, мамаша и не заметит.
Осталось получить характеристику от директора. В каникулы в школе было тихо и пусто, если не считать трудовых отрядов, которые приходили поливать клумбы, и несчастных второгодников. Дожди размыли квадраты классиков во дворе, в коридорах гулко разносились шаги. Даник решил сразу идти к директору. Тот был нормальный дядька, по праздникам играл на гитаре и разрешал бродячим собакам спать под крышей на крыльце школы. Он обязательно написал бы рекомендательное письмо.
Но, к сожалению, в гулких пустынных коридорах Даника поймала Шуба.
– Куда это ты идешь, Камалов? Ты, кажется, закончил без двоек.
Даник рассказал, внутренне подобравшись. Он всегда безошибочно различал взрослых, которые не желают ему ничего хорошего. А Шуба была еще и мелочно-мстительна.
– Гастроли, значит? – уточнила она. – Очень жаль, Камалов, но никак не выйдет. Ты ведь не пионер.
– Причем здесь пионеры?! – взревел Даник. – Я же не на картошку в колхоз еду! Я играть буду!
– Ну, ну, не кипятись. Хорошее рекомендательное письмо можно дать только пионеру, а ты? – Шуба развела полными руками. – Я ведь тебя предупреждала, Камалов. Как говорится, если ты плюнешь в коллектив, коллектив утрется, а вот если коллектив плюнет в тебя…
Она покачала головой, цокая языком. На солидном Шубертовском лице появилось мстительное выражение. Даник вдруг понял, что доказывать что-либо уже нет смысла. Она так говорит не потому, что сама верит, и не потому, что хочет наставить ученика на путь истинный. Нет, Шуба всего лишь наслаждается властью над маленьким, бесправным учеником Камаловым. Не пионером даже! И она никогда, ни за что не подпишет ему характеристику и не позволит это сделать директору. Ляжет у дверей если не костьми, так всей своей массивной тюленьей тушей, и не выпустит. Не положено ездить на гастроли раньше, чем на картошку! Нечего тут из грязи нос высовывать! На тебе по голове, чтобы сидел смирно и не гундел!
Поэтому Даник вырвал плечо из цепких пальцев Шубы и быстро зашагал прочь, не оборачиваясь.
Целый день он мотался по солнечному Горькому и жалел себя долго, со вкусом. Наверное, будь он постарше, довел бы себя до боли в сердце. Но Даник был полностью здоровым, крепким сопляком, поэтому у него всего лишь заболела голова от усиленных мыслей.
“Мать считает, что я уезжаю с театром. В театр я позвоню и скажу, что в школе не отпустили, – решил он, наконец, устав от бесполезных метаний – А сам я могу быть, где угодно”.
И сразу стало как-то легче и спокойнее, словно с рук и ног упали кандалы. Даник стоял на высоком берегу Оки, свободный, никому ничем не обязанный и никому не нужный, словно бывший каторжник Жан Вальжан из романа «Отверженные». Внизу неторопливо проходил небольшой двухпалубный прогулочный теплоход, направляясь к Стрелке – месту, где река Ока встречается с Волгой и дальше огромные реки несут свои воды вместе, рука об руку – к Чебоксарам, Казани, Саратову, Сталинграду…
Хорошо бы построить плот и отправиться на все лето в путешествие по реке, словно Гек Фин и Джим по водам Миссисипи, удить рыбу и лишь на ночь причаливать к берегу. И позвать с собой только самых надежных товарищей…
И подумав об этом, Даник вспомнил другую реку, холодную и быструю, на берегу которой он когда-то жег костры и пек картошку на углях, и рядом был верный, надежный товарищ Ленька, с которым можно говорить почти о чем угодно, не боясь, что он станет смеяться. Теперь оставшемуся в полном одиночестве Данику мучительно захотелось, чтобы все стало по-прежнему.
А ведь Ленька сейчас в «Краснополье». Добраться туда нетрудно: даже если безбилетника выставят из автобуса на полдороги, можно доехать с попутным грузовиком-молоковозом. И нет, он, Даник, не собирается навязываться или униженно просить помощи! Он просто соскучился, так почему бы не съездить в гости к старому другу?
Глава 4. Пояс Лирниссы
Сначала все
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
