бешеного Генри. — Нужно мне прям брать что-то.
Бартон орать не стал. Сел в свое кресло и провел рукой по волосам. Этьен огляделся и только сейчас заметил, что по всему кабинету были разбросаны вещи. Как после капитального такого обыска. Кажется, Бартон потерял серьезное что-то. Этьен улыбнулся.
— Я ее вчера на столе оставил, думал, до утра не пропадет.
— Чего оставили? — спросил Этьен.
— Папка с делами. — Бартон поднял на него более адекватный взгляд. — Ты последний здесь лазил.
— Я не брал.
— Отдай, ничего не сделаю. Мне крышка без нее.
— Я не брал.
— Кто вчера кабинет закрывал?
— Дежурный после меня. — Этьен испугался. Кабинет закрыли при нем, как только он закончил наводить там порядок. Но Этьен не помнил, была там папка или нет. Если Бартон говорит правду, он единственный подозреваемый. А это было очень плохо.
— Ну так что? — альфа недовольно вздернул бровь.
— Я не брал! Меня проверяют. Куда бы я ее сунул?
— Куда-нибудь! — Бартон встал. Этьен развернулся и хотел просто уйти, но его не отпустили. — Стоять!
— Ну нахрена мне эти бумажки надо? — Этьен снова повернулся в сторону Бартона. — Хотите, ищите.
— Найду. И тебе такие последствия будут, что не расхлебаешь. — Пообещали ему. — Иди.
Этьен уже почти вышел за дверь, как Бартон снова прикрикнул на него:
— Нашивка почему до сих пор не переправлена?
Этьен некоторое время соображал, про какую нашивку ему говорят. Потом понял. Как они ему уже надоели! Кому нужен этот номер отряда у него на куртке? Только этому идиоту, которому лишь бы придраться.
Этьен стянул с себя куртку, подошел к столу, выхватил из кружки, в которой стояли ручки, черный фломастер. Кинул куртку на свободное место на столе и быстро переправил номер. Альфа пыхтел рядом. Заводился как паровоз, скоро дым из ушей повалит.
— Пойдет? — спросил Этьен. Перехватил куртку в руках поудобней и пошел в сторону двери. — Клеточки нервные поберегите, а то помрете рано, нас расстроите.
— Стой!
— Пошел на хуй! — Этьен вылетел в коридор и хлопнул дверью так, что ему на голову упал кусок штукатурки.
К вечеру его койку и тумбочку перекопали, но ничего не нашли. Стефан помог ему убраться. Точнее, Стефан прибирался, а Этьен сидел на кровати и теребил в руках письма Сэма, которые во время обыска выкинули на пол и немного потоптались по ним.
— Что ты ему сделал? — устало спросил Стефан, когда собрал с пола всю мелочь и закинул в тумбочку.
— Послал. — Тихо ответил Этьен. Он боролся со слезами, но проигрывал этот бой. Щеки уже были мокрыми, а одна соленая капля повисла на кончике носа.
— Тебе пора отключить эту функцию. — Стефан поднялся на ноги, отряхнул штаны от пыли и ушел к более веселой компании, так ничего и не заметив.
Этьен и так был весь на нервах. Еще и только начатую пачку сигарет потерял. Но она быстро нашлась, когда на следующий день Бартон снова выловил его и протянул пропажу. Этьен медленно забрал сигареты, стараясь к Генри не прикасаться. Он, все-таки, боялся.
Ему вообще было неудобно находиться в этих коридорах.
— Выронил вчера, пока спектакль разыгрывал. Документы нашлись.
— Мне плевать.
Генри снова залез в карман. Достал маленький клочочек ткани.
— На, пришей нормально. И язык за зубами иногда держи. На первый раз прощаю.
— За что прощаете? — проговорил ему в спину Этьен. — Что наехали на меня ни за что?
Генри обернулся:
— Не за это, но ладно, будет один-один.
Пришивал ему Стефан, потому что у Этьена даже руками шить ровно не получалось.
После этого Бартон стал относиться к нему лучше. Больше не орал, когда появлялся на горизонте. Стефан говорил, что скоро он станет нормальным.
— Просто он все просрал, вот и бесится. Обычно Бартон — лапочка. — Сказал он в столовой Этьену. — Шить пойдешь?
— Я не умею.
— Научишься.
— Мне и так неплохо.
— Туалеты чистить нравится? Раньше возмущался.
Этьен посмотрел на Стефана. Тот где-то достал растворимый кофе, и теперь над столом стоял этот почти волшебный запах. Но Этьену даже глотка не предложили.
— Сам нигде не работаешь.
— У меня есть деньги.
Этьен постучал пальцами по столу.
— У меня тоже есть. — Признался он.
— Откуда, сиротка моя?
Этьен подпер голову руками.
— Ну, машину-то мы все-таки угнали. — Ответил он тихо. — И продали.
— Не пойдет. — Стефан качнул головой. — Они же не идиоты какие-то. Все поймут, так что ты их лучше растрать по мелочи, если они еще у тебя останутся. А то унюхают и отберут. И вообще, не трепи лучше.
— Я же не рассказываю каждому встречному. Я понимаю.
— Так шить пойдешь? — спросил Стефан.
— Нет.
— Почему?
— Из-за принципа.
Стефан засмеялся, потом очень серьезно и зло проговорил сквозь зубы:
— Да насрать всем на твои принципы. Шить будешь.
* * *
Генри Бартон с каждым днем становился все более привлекательным в глазах Этьена. К зиме Стефан силой и криками заставил его вернуться за швейную машинку. Этьен тогда сильно психанул, но Стефану его ругань была до лампочки.
К середине зимы у Этьена начало что-то получаться. Тогда же Генри Бартон занялся их производством, стал часто появляться в цеху и один раз угостил Этьена мятной жвачкой, по вкусу похожей на его любимые тонкие сигареты.
Работал Этьен мало, растягивал все это дело, шил кое-как, находил момент и убегал в подсобку или кладовую, где часто можно было найти Тори и его дружков. У Тори была новая забава — новенький мальчик с огромными глазами, которые все время были на мокром месте. Из-за Тори, как понял Этьен.
В подсобке Этьен уселся на крепкий самодельный стул, выкрашенный некрасивой синей краской. У них был перерыв на десять минут. Техника безопасности — глаза берегли, или что-то там другое, но все пока что отдыхали.
Здесь уже было до того накурено, что казалось, как будто по полу стелется туман. У Этьена глаза защипало, он старательно протер их кулаками. В углу сидел тот самый мальчик и тихо плакал. Тори и его друзья пили чай, игнорируя этот скулеж.
Этьену тоже налили теплого чаю, который согревал все внутри и руки, замерзшие за смену.
— А с ним что? — спросил он.
Тори посмотрел на мальчика, как будто впервые его видел.
— Плачет.
— А я бы, бля, не додумался.
— Не ругайся, принцесска, а то на тебя переключусь.
— Голова уже зажила? — в ответ поинтересовался Этьен.
Тори протянул к нему руку. Этьен видел, что тот просто играет. Легко отбился и продолжил пить свой чай, иногда вступая в разговор. Минут через десять, когда надо было уже
