большой воде.
13-ую армию на место 10-ой в Белосток. 3-я армия подопрёт и подстрахует Голубева. 24-ую ударную отправлю на юг, в помощь Рокоссовскому. Не успеет Ставка перебросить ему пару армий для удара по Украине. А надо спешить, время дорого. Опомнятся фрицы, подтянут резервы, новую технику слепят, — «Тигры» и «Пантеры» скоро появятся, разбирайся с ними, — и получится как в присказке «Эта песня хороша, начинай сначала». Потом Филатова (командующий 24-ой армией) обратно заберу. Когда Южный фронт из полусонного состояния выйдет и хотя бы Одессу разблокирует.
Но это после того, как окружённую группировку Гота ликвидируем. Вот ещё головная боль, столько пленных переварить. Одного корму сколько потребуется!
И ещё одно дело забыл поручить Васильеву. Идея из будущего времени: аэродромные стальные плиты. Укладывают на грунт и самолётам распутица не страшна. Машины тоже, думаю, пройдут, если дорогу замостить. А вот танки вряд ли. Эту осень мы прохлопали, но вот к весеннему бездорожью приготовиться сможем…
— Товарищ генерал, — в кабинет заглядывает Саша, — тут бумага из Каунаса пришла, из органов…
— Давай, — адъютанту доверяю. Рутинную текучку он мне не подсовывает, — кстати, в своё время приходилось его этому учить, — и обращается только по действительно важным делам.
Читаю заголовок на листе бумаги: «Каунасская резня. Предварительная сводка». Ого!
22 октября, среда, время 07:45.
Линия обороны восточной части Каунаса.
— Они что, с ума сошли? — удивлённый комбат глядит в бинокль, как из леса под покровом предрассветной мглы вываливается армада немецких танков. — Увязнут же…
Нет, не увязают. По полю лёгкий танк проскочит. По его следам следующий — если повезёт. А вот третий точно не пройдёт.
— Бля, а мы даже не минировали… — бормочет командир усиленной батареи.
— Товарищ старший лейтенант, — связист протягивает трубку.
Комбат берёт и после стандартного приветствия «Кедр-3, на линии» получает прямо в уши начальственный рык.
— Ты там что, уснул⁈ Немедленно открывай огонь!
— Есть!
На том разговор и кончается. Начальство тоже учится. В том числе и краткости разноса.
— Батарея к бою! Распределить цели! Стрельба по готовности! Огонь!
Начинается дуэль с подвижными целями и первый выстрел за обороняющимися. Батарея начинает плеваться невидимыми стрелами. Один танк останавливается и дымит, из него высыпаются танкисты, присоединяются к атакующей пехоте. Второй теряет гусеницу и тут же получает снаряд в бок.
А вот и немецкий привет. Около одного орудия распускаются грозные серо-чёрные цветы, ударив по артиллеристам стальной пыльцой.
— Кто это там такой шустрый? — бормочет старлей. Сам он командует шестой пушкой, которая пока не стреляла. И он один из лучших наводчиков батареи.
Он действительно шустрый, маневрирует, меняет скорость. Комбат, приказав соседней пушке сосредоточиться на юркой цели, ловит её в прицел. Надо угадать, куда повернёт и не забыть про упреждение… выстрел. Не его, из танка по соседней пушке. Но в момент выстрела на секунду машина останавливается и в этот краткий миг комбат влепляет снаряд в борт башни. Из неё тут же валит дым.
— Как обстановка? — вопросительный взгляд на сержанта, связиста и адъютанта в одном лице.
— Два орудия поражены. Третье ещё стреляет, там двое ещё живы, — докладывает сержант.
Бой такой интенсивности выпадает на долю их батареи впервые. Комбат смотрит на часы: едва пять минут прошло… из леса выпрыгивает следующая волна танков и в животе начинает нехорошо холодеть.
Холодок прогоняет ободряющий свист тяжёлых мин. Лес закрывает пелена дыма, и лицо комбата светлеет.
— Беглый огонь, ребята! Наугад! — самым дальним пушкам команду передаёт сержант.
— Командир! Снаряды кончаются!
— У всех?
— Да.
— Дострелять, пушки привести в негодность и уходить!
Из полосы дыма всё-таки выходит очередная партия танков. Когда же они у них кончатся? Только перед ними с десяток подбито, а бой ведёт не только их батарея.
Испортить пушку — пара пустяков, ломать — не строить. Пара ударов кувалдой и всё. Нет кувалды? Засыпь землю в казённик и в ствол, делов-то. Так даже лучше. Если пушку отбить обратно, то остаётся только тщательно вычистить и можно стрелять. И так и так не жалко. Чего эти трофейные Паки (Раk.35/36, калибр 37 мм) жалеть. Их столько уже нахапали, что артиллеристов не напасёшься…
Личный состав тем временем бодро смазывает пятки, не забыв про раненых. Комбат присоединяется. Снаряды кончились, на ручной тяге пушки далеко не уйдут, так что совесть у него чиста. Ясно сказано командованием: на трофейные пушки наплевать, личный состав прежде всего. Их линия обороны первая.
Слегка вздрагивает земля. О, крупный калибр включается, а навстречу едут, перемалывая зелёное поле в грязевое месиво, десяток Т-34.
На краю леса и в его глубине встают один за другим деревья взрывов от 152-миллиметровых гостинцев. Комбат видит, что и на их стороне расцветают гаубичные разрывы. Немцы вовсе не собираются сдаваться и затевают контрбатарейные салочки, свою любимую игру.
Бой бушует два часа с тяжелейшими потерями для немцев. В километровой полосе атаки горели или безнадёжно застряли с разбитыми гусеницами до сотни танков. Концентрация разбитой техники такова, что эти потери всего раза в четыре-пять уступали потерям пехоты. От силы два батальона усеяли поля своими телами.
22 октября, среда, время 09:05.
Линия обороны у северной оконечности Каунасского леса.
Примерно посередине между Каунасом и Ионавой.
Велика Россия, а отступать 49-ому полку 50-ой стрелковой дивизии было некуда. За спиной речка Нярис и мостов в ближайших пятнадцати километрах в обе стороны не существует даже в проектах.
Под начинающий лениво накрапывать дождик вышедшие из леса полтора десятка танков лучших на данный момент Т-III и T-IV принимаются обрабатывать позиции полка огнём из своих орудий.
Полк обустроил оборону грамотно и на провокации отвечать не стал. Ждал. Танки, поддержанные пехотой, пошли в атаку. Половина застряла и тут артиллеристы не удержались, быстро их расстреляли. Чем себя выдали, и уйти на запасные позиции никак не успевали. На них обрушился огонь сотен орудий. Группировка Гота сосредоточила на этом участке не менее половины наличной артиллерии. Другая половина погибала на подступах к Каунасу, но так и было задумано Готом.
Солдаты вермахта хлебают полной ложкой все прелести атаки по сырой земле. Но хоть и вывалянные в грязи и траве достигают уже разнесённых в хлам русских позиций. Минное поле их не останавливает. Большая часть мин сдетонировала от артналёта. Танки окончательно застревают на ближних подступах, превратившихся в зону сплошных воронок. Последняя ожившая пушка успела
