на две части. Вдалеке светилась атомная станция. Одинокая труба на ее крыше тонула во мраке. Я смотрела в сторону горизонта, стараясь привести мысли в порядок.
Легкие волны успокаивали.
Некоторое время я любовалась красотой этого места, а потом сняла куртку, бросила ее на сухую от жары траву и, усевшись, принялась раздеваться. Вокруг никого не было. Жар ночи приятно коснулся кожи. Комариный писк усилился.
Недолго думая, я нырнула в теплую воду. Поплыла по-собачьи, касаясь руками дна. Доплыла до дамбы. Взобралась на нее и уселась на траву, наслаждаясь тишиной и спокойствием.
Умиротворение усыпляло.
Накупавшись вдоволь, я перебралась на берег. С брюк стекала вода. Сняв мокрые ботинки, голыми стопами коснулась земли. Волосы влажными прядями заслоняли глаза. Легкая прохлада на коже.
Одиночество начало приносить удовольствие.
Интересно, что теперь будет с Геббельсом и его многочисленной армией? Что он сделает, если я не вернусь?
И другие мрачные вопросы, что терзали душу.
Я умылась и улеглась ближе к воде.
Утром необходимо придумать план действий.
Колесо обозрения (Парк аттракционов)
Я проснулась ранним утром.
Солнечный луч больно ударил по глазам. Царила странная гробовая тишина. В пруду воды стало намного меньше, а дамба превратилась в полумертвую пустыню.
Впереди сверкала атомная станция. И выглядела она по-другому – левую сторону закрывала огромных размеров арка, блестящая от солнечных лучей.
Я поднялась на ноги.
Лето внезапно сменилось сухой осенью.
Я оделась и покинула пруд.
Снова густой лес и снова заброшенные руины города. Здания дружили с пожелтевшей листвой. Ветер качал деревья. Остатки асфальтовой дороги терялись в засохшей зелени.
Я шла вслепую, иногда бросая взгляды на серые стены.
Припять вернулась в свое обычное состояние. Город был оторван от жизни.
Но на площади растительности оказалось намного меньше.
Гостиница “Полесье” стояла с одной стороны. Колоннаду засыпало желтыми листьями. Однако она сохранила первоначальную свежесть в отличие от того же отеля. Высокие деревья заслоняли задний вид. Редкая трава проросла сквозь асфальт, разрушая его. Куст, украшенный красными листьями, заслонял мрачное граффити – черный рисунок человека во весь рост, изображавший фокус. Черная краска выцвела, превратившись в бледно-зеленое марево. Между невысокими колоннами висела почерневшая театральная афиша.
На ней до сих пор были видны следы клея и бумаги.
В середине площади стояли высокие деревья. Их голые ветви устремились ввысь. Пожелтевшая листва накрыла асфальт.
Рядом с колоннадой стояло крупное здание, крыльцо которого заросло травой. На покатых ступеньках валялся мусор. На огромном опустевшем балконе росли кусты. Отсутствовали окна. Помещение зияло черными мрачными дырами. Колонны на втором этаже по-прежнему упирались в крышу. Проржавевший бордюр растерял былую красоту. Фасад почернел. Буквы на переднем плане стояли целыми, несмотря на возраст.
ДОМ КУЛЬТУРЫ “ЭНЕРГЕТИК”. Стоит запомнить.
Площадь окружало еще одно, двухэтажное, здание. На фасаде его оставалось всего несколько букв. Главный вход так же завален мусором и исписан изощренными ругательствами. Наверняка универмаг или что-то другое, но промышленное.
Город пытался сохранить свое лицо. Природа разрушала его, пытаясь вернуть свою власть. Стены обваливались. Краска исчезала, надписи и бордюры ржавели и отваливались. Я еще долгое время бродила по площади, рассматривая поблизости стоящую шестнадцатиэтажку, выделяющуюся на желто-зеленом фоне. Советские гербы хоть и поржавели, но по-прежнему заставляли проникнуться к городу с уважением.
Длинная заросшая дорога разделяла площадь на две части, одна из которых заканчивалась у подножия колоннады.
Чрезмерная растительность не смогла до конца уничтожить творение человека. Природа с каждым днем брала то, что отнял у нее человек. Торчащие ветви из земли затормаживали прогулку. Вокруг домов в строй выстроились деревья, словно защищая грозные почерневшие стены.
Передо мной предстала просторная асфальтированная площадка с огромным колесом обозрения посередине. Полуразрушенное, местами целое, оно вызывало невероятный восторг.
Карусель-ромашка, автодром и качели выглядели серыми на его фоне.
Ржавые, исписанные, почерневшие, полуразрушенные и полу-обворованные конструкции. Еле слышный скрип от порывов ветра. Яркие желтые кабинки выделялись на голубом небе. Разбитая трансформаторная кабина рядом с колесом. В ней хорошо сохранился пульт управления аттракционом. В ногах валялись вырванные кем-то провода.
Колесо не заработает без электричества. Прямой электрический путь давно вышел из строя и существовал сам по себе.
Печальное зрелище.
– Добро пожаловать в настоящее, – раздался знакомый голос.
Вздрогнув, я резко повернулась.
Снова та незнакомка, что встретила меня у железнодорожной станции. Невозмутимый вид выбешивал. Девушка спокойно ожидала реакции, не сводя взгляда. Легкий порыв ветра развивал бледно-зеленый подол платья. Темные пряди распущенных волос касались спины.
Незнакомка улыбнулась, почувствовав мое враждебное отношение.
– Ты не хочешь меня видеть, я понимаю. Тебе просто надоели намеки и скрытые смыслы.
– Я ва-а-аще-то хочу отсюда выбраться! С какого-то перепуга какой-то заброшенный город ждет моего спасения! Вы чувствуете логику? Я – нет.
– А ты не слышишь плач? Или вздох? Или тяжелое рыданье? Город страдает. Осталось мало времени. Еще чуть-чуть, и Припяти не станет. Это место нужно людям. Это их память.
– Тогда зачем они бросили город?! Если для них эта Припять такая память, почему бы им не вернуться и не восстановить ее?
Незнакомка загадочно улыбнулась:
– Не все так просто, дорогуша. Ты разве ничего не чувствуешь? Например, слабость, тошноту, головокружение? Металлический привкус во рту?
– Единственное, что я сейчас явно чувствую, дурноту к этому месту.
Девушка пожала плечами, раздумывая над ответом.
Ее присутствие начинало меня напрягать.
– Осталось всего два года, и Припять навсегда исчезнет. Останется только атомная станция. Навряд ли кто-то пожелает узнать про недавние события.
– Я не шарю в истории.
– Тогда и имя мое тебе ничего не скажет. Для тебя я всего лишь очередная разодетая фифа. Мое имя Метатон. Когда-то давно я была дочерью одного египетского царя… Ладно. – Девушка взмахнула рукой. – Не хочу касаться этой темы.
Я в полном изумлении смотрела на девицу.
Что за чушь она несет?..
– Так получилось, что мне повезло пережить собственного отца. Ты знаешь, каково это, жить во мраке. Я давно следила за тобой. Твой Дар несет страдания и мучения. Только не для Припяти, нет. Она знает про тебя. Именно поэтому ты появилась здесь. Прекрати страдания города. Тогда он отпустит
