смотри.
Ми-8 с группой Горошко вместе с двумя Ми-24 ушли к нашим соседям, ведущим бой, а я передал распоряжение капитана вертолётчикам и они, немного по возмущавшись, посадили вертушку на дорогу, но не полностью, а слегка зависнув над землёй с работающими двигателями.
Я вполне комфортно устроился в кабине вертолёта на месте борттехника между двумя пилотами, пристроившись за пулемётом ПКТ. Места немного, но и мне с моими шестьюдесятью двумя килограммами много не надо.
— Бл.дь! — услышал я и, взглянув на то, что вызвало непроизвольный вскрик лётчика, на миг опешил от неожиданности. Впереди лежащая дорога хорошо просматривалась, изгибаясь под углом в сорок градусов. Метров в двадцати от места, где сел Ми-8, начинался мост над небольшим руслом высохшей реки, и с правой стороны трубы, проходящей под мостом, на наших глазах вылезли два духа.
Один держал в руках два выстрела (гранаты), а второй наводил на наш вертолёт РПГ-7 (ручной противотанковый гранатомёт многоразового применения).
«Хана!» — мелькнула мысль в голове и тут же пропала, потому что я почувствовал, как вокруг сгустился окружающий воздух. Моя пассивная способность притормаживать время начала отсчёт, а я так до сих пор и не разобрался, сколько секунд форы она мне даёт. Повернув голову к командиру Ми-8, я заорал:
— Влево вертушку уводи!
Выжить на войне помогают инстинкты. Вот и лётчик, услышав меня, мгновенно подал машину вверх и влево, слегка перекосив её и чуть не зацепив лопастью ведущего винта соседнюю сопку. Время опять понеслось вскачь, как и граната из РПГ, разошедшаяся с бортом вертушки считанными сантиметрами. Уже позже до меня дошло, что моя пассивка действовала не только на меня, но и на всех, кто находился в вертолёте. Именно это и спасло нас. Лётчик, в отличии от наших врагов, жил и действовал в тех же временных рамках, что и я…
Наведя пулемёт на застывших в недоумении духов, поражённых своим промахом, я выжал кнопки электроспуска для стрельбы и облегчённо выдохнул, увидев, как они падают, прошитые пулями калибра 7,62 мм.
— Садимся, — скомандовал я лётчикам.
— Ты чего, лейтенант, — попробовал возмутиться второй пилот, — там же духи!
— Здесь везде духи, старлей, — обрубил я его, — или ты забыл, кто старший на борту?
Моя группа оперативно десантировалась из зависшего вертолёта. Первая тройка сразу же залегла возле него, контролируя окружающее пространство. Вторая и третья тройки вместе со мной провела зачистку местности, убедившись, что душманы мертвы и забрав трофеи.
В это время кандагарцы, замкнув вертолётный круг, уничтожили дорожных бандитов НУРСами (неуправляемые снаряды типа С-5) и высадили спецназ, который добил не успевших скрыться в кяризах врагов.
— Тарджуман, ты как там? –вызвал меня по рации ротный.
— Порядок, — не стал я вдаваться в подробности.
— Это хорошо. Давай к нам.
Быстро догнав уходящую в сторону Кандагара связку наших вертушек, мы пристроились за ведущим и уже через полчаса садились на взлётку аэропорта «Ариана». Из Шахджоя вылетали в шесть утра, двести километров пути до Кандагара обычно занимало час двадцать, но случившаяся маленькая война оторвала ещё почти полтора часа, и только в девять утра мы прибыли на место.
Построив своих бойцов возле вертолёта, я доложил Горошко о том, как нас атаковали гранатомётчики.
Увидев трофейный китайский РПГ-7 и выстрелы к нему, капитан повернулся ко мне и, внимательно осмотрев с ног до головы, спросил:
— Слушай, тарджуман, тебе не говорили, что ты родился в рубашке? Ладно, один раз ты проспал свою пулю, выпущенную в блистер вертушки, но как могли душки промахнуться с двадцати метров⁇ Ты знаешь, что прежде чем моджахеду дают в руки РПГ, его обучают так, как нашим бойцам в учебном центре и не снилось! Он же за каждый выстрел свои кровные бабки платит! — И, повернувшись к солдатам, сказал, — Сынки, благодарю за службу!
— Служу Советскому Союзу! — невпопад ответили разведчики.
— Значит, сейчас едем в 173 –й отряд, там малость отдыхаем. У кого есть чеки, могут в магазин заскочить. Вылет назначен на шестнадцать часов. В пятнадцать двадцать собираемся у штаба и едем к вертушкам. Всё ясно?
— Так точно! — дружно ответили мы, рассаживаясь на броню и Урал, присланные за нами из отряда спецназа.
Встретиться с кем-то с моего курса мне не удалось, один, Толик Рулевский, был в отпуске, а второй ушёл с бронёй на выход. Побродив по отряду, я зашёл в местный магазин и встретил там довольного Ярослава Павловича, которому наконец выдрали больной зуб, и от счастья тот даже что-то напевал себе под нос. Увидев меня, он широко улыбнулся, ощерив рот с отсутствующим вверху зубом, и спросил:
— Закупиться решил?
— Пока не знаю, — ответил я, чувствуя, что вопрос задан не зря.
— У них тут крабы в банках вкусные продаются, будешь брать? — и Палыч застыл в ожидании ответа от меня.
Что-то было не так. И проанализировав ситуацию, я сообразил: так как крабы завозились не часто, то их продавали по две банки в руки, и Горошко, судя по всему, свои уже сожрал. А крабов он любил. Вот и хотел поживиться за мой счёт.
— Пока не знаю, — задумчиво проговорил я, в то время как в моей голове созрел план.
— Ну если себе не берёшь — купи мне.
— А деньги? — уточнил я.
— Деньги отдам тебе, когда прилетим в отряд, — заявил капитан, считая, что обожаемые им крабы почти у него в руках.
— Слушай, Ярослав Павлович, давай куплю тебе консервы, а ты отпустишь меня на пару деньков к моим друзьям. Они тут рядом, в советническом городке переводчиками служат.
Желание получить любимый продукт заставил Горошко отнестись к моей просьбе с вниманием. В любое другое время это был бы сто процентный отказ, но сейчас я видел на его лице глубокую работу мысли.
— Ладно. Только смотри, отпускаю на два дня. Как раз будет следующий облёт — с ним и вернёшься. Комбату скажу: у тебя понос, подозрение на дизентерию, в госпитале на пару дней оставил. Давай, покупай моих крабов и денег не проси! — довольно улыбнулся он.
Договорившись с ротным, я не стал задерживаться и выяснив, что в ближайшие полчаса в город Кандагар едут пройтись по дуканам (местным лавочкам) офицеры из первой и второй роты кандагарского отряда, попросил подбросить меня до «ООНовского городка»,
