решительно отбросить. Среди сотен нападений на польские поселения не найдено ни одного, которое бы можно было приписать советским партизанам. Зато в каждом случае… где удалось идентифицировать преступников, ими оказались бандеровцы»[79].
Являются ли тайной личности порицких убийц? Нет. Польский исследователь — бывший солдат Армии Крайовой Владислав Филяр (Władysław Filar. — А.К.) — утверждает, что нападение на костел в Порицке совершил отряд УПА во главе с Николаем Квитковским («Огородничуком»)[80]. Какую бы форму он ни носил, из-под нее выглядывает вышиванка украинского националиста.
Были ли нападения спонтанными? Нет!
Атаки на польские села носили спланированный характер. Это не была «крестьянская война», «социальный, почти индивидуальный конфликт, когда сосед убивает соседа», «бунт украинских крестьянских масс против польских панов».
Не выдерживает критики попытка последнего командующего УПА Василия Кука представить Волынскую трагедию как стихийный народный бунт, порожденный многолетним польским господством: «В начальный период это не УПА инициировала антипольскую акцию, мы имели дело со спонтанными действиями украинского населения. […] В первой фазе конфликта на Волыни имели место не боевые операции партизан, направленные против поляков, а действия часто вооруженного топорами, косами, вилами украинского населения. Это была крестьянская месть за годы оскорблений и унижений. Когда выяснилось, что мы не запрещаем крестьянам подобных действий против поляков, они приобрели массовый характер»[81].
Опровергая утверждение Кука, авторитетный польский исследователь проблемы Гжегож Мотика пишет: «…Спонтанных акций было немного. Местное население в основном вербовали, порой даже принудительно мобилизовали. Конечно, какая-то часть украинцев охотно присоединялась к акциям уничтожения поляков, ведь это была возможность свести соседские счеты или просто пограбить. Оживали низкие инстинкты, которые обычно проявляются в критических ситуациях. Я не встречал ни одного примера, когда какое-то село было уничтожено группой озверевших крестьян, которые бы руководствовались желанием мести. Всегда инициатором была группа, связанная с ОУН, которая тщательно готовила нападения. В одном из известных мне документов перечислены даже коробки спичек, розданные мобилизованным крестьянам, которые, имея в руках только горящие головни, должны были идти сразу за отрядом Украинской повстанческой армии и поджечь польское село. Это не была социальная революция, а спланированная сверху акция»[82].
Участники резни прямо пишут: «Был приказ, мы его выполнили». Игорь Ильюшин, цитируя отрывок отчета о нападении отряда УПА на села Луцкого района в июне 1943 г., приводит слова неизвестного командира националистов: «Получил я приказ уничтожить два фольварка — Гирку Полонку и Городище… Без единого выстрела выдвинулись к его центру. От конюшни прозвучал выстрел часового. В ответ откликнулись наши ружья. Начался короткий, но упорный бой. Поляки отстреливались из-за стен.
Чтобы лучше сориентироваться, откуда стреляет враг, мы зажгли солому. Ляхи начали отступать. Повстанцы занимали дом за домом. Вытаскивали ляхов и резали, приговаривая: “Это вам за наши села и семьи, которые вы сожгли”.
Поляки вертелись на длинных советских штыках, умоляли: “На милость Бога, сохраните нам жизнь, я ни в чем не виновен и не виновата”. А сзади чотовой О., с разбитой головой, отвечает: “Наши дети, наши старики были виноваты, что вы их кидали живьем в огонь?” И работа идет дальше… После короткого боя мы подожгли дом с ляхами, где они и сгорели»[83].
В цитируемом отрывке речь, скорее всего, идет о приказе территориального командования УПА на Волыни. Свидетельство о наличии директивного документа ОУН(б) зафиксировано в протоколе допроса арестованного органами НКВД УССР в 1945 г. заместителя Краевого руководителя ОУН(б) на Волыни Ю. Стельмащука: в июне 1943 г. Д. Клячкивский («Kлим Савур»), как представитель главного провода ОУН(б), «передал мне устную секретную директиву центрального провода ОУН о поголовном и повсеместном физическом истреблении всего польского населения, проживавшего на территории западных областей Украины. 29-го и 30-го августа я с отрядом численностью 700 вооруженных бандитов, по указанию командующего военного округа “Олега” (M. Koвтонюк [Якимчук]), вырезал поголовно все польское население на территории Голобского, Koвельскогo, Седлищенского, Мациивского, Любомльского районов, разграбил все их движимое и сжег их недвижимое имущество»[84].
А вот фрагмент из документа главного провода ОУН(б), изданного не позднее 3 мая 1944 г.: «Учитывая официальную позицию польского правительства в деле сотрудничества с советами, нужно поляков из наших земель устранять». То есть «потребовать от польского населения в течение нескольких дней перебраться на коренные польские земли. Когда они не выполнят этого, то слать вооруженные отряды, которые мужчин будут ликвидировать, а дома и имущество жечь (разбирать). Еще раз обращаю при этом внимание на то, чтобы поляков призывать покинуть территории, а после ликвидировать, а не наоборот (Прошу на это обратить особое внимание.)»[85].
Смертью предлагалось карать поляков и на территории Великопольши, но уже противодействуя польскому давлению. Тайная инструкция украинского националистического подполья, датированная 18 октября 1944 г., гласит: «Среди поляков распускать слухи, что если кто-то займет украинское хозяйство, будет физически ликвидирован. Тех, кто не послушают, физически ликвидировать, не исключая женщин и детей. Среди украинского населения вести агитацию против выселений […]. Лозунг на сегодня: “Ни один украинец, ни украинка не оставят своей прадедовской земли”»[86].
И как после таких цитат понимать «труд» профессора Юрия Слывки, который утверждает, что «украинцы приложили много усилий, чтобы не только избежать обострения украинско-польских отношений, а наоборот, создать союз украинских и польских формирований в борьбе против двух тоталитарных государств — Германии и Советского Союза»[87].
Приказ центрального провода ОУН(б) был, а значит, «Волынская резня» — военное преступление, выразившееся в геноциде польского населения, т. е. «в действиях, совершаемых с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу». О «крестьянской войне» говорят те, кто пытается снять ответственность за события на Волыни в 1943–1944 гг. с ОУН — УПА, а саму трагедию свести к противостоянию двух неуступчивых соседей.
Были ли подобные случаи единичными? Ответ мы находим в оуновских документах.
Приведем цитату из отчета Службы безопасности ОУН(б) о проведении отрядами УПА антипольских акций в районе Млынив с 1 по 10 сентября 1943 г.: «На протяжении отчетного периода ликвидировано 17 польских семей (58 человек)… Территория полностью очищена. Чистокровных поляков нет. Дела смешанных семей рассматриваются»[88].
Вот строки из протокола допроса следователями НКВД командира группы «Озеро» Юрия Стельмащука от 20 февраля 1945 г., опубликованного в «Летописи УПА»: «Согнав вместе все польское население в одно место… начинали резню. После того как не осталось ни одного живого человека, выкапывали большие ямы, сбрасывали туда трупы, засыпали их землей… Так мы переходили от села к селу»[89].
Стельмащук Юрий (Стельмащук Юрій, клички — «Рудый», «Кайдаш»). Командир группы «Озеро», ВО «Турив», «Завыхвост». Организатор этнических
