с медово-русыми волосами, подстриженными в аккуратный боб.
— Что вы предпочитаете? — спрашиваю я, протягивая обе бутылки.
— Газированная вода была бы прекрасна для нас обоих, — отвечает Сэнди, едва взглянув на вино.
— Хорошо. — Я возвращаюсь на кухню и открываю дверцу холодильника. У нас нет воды.
Когда я приношу матери Клэя воду из-под крана, у нее поджимаются губы. Они с мужем сидят в креслах, похожих на подставки для книг. Я сажусь на диван.
— Мы так рады, что вы смогли приехать, — говорю я.
— Наш единственный сын сказал нам, что планирует жениться, — сухо говорит Томас. — Мы улетели первым рейсом.
«Планирует», а не «собирается жениться». Неужели он хотел сказать, что наше мнение — мнение Клэя — еще может измениться?
Уверена, что нет.
Все, чего хотят родители, — это знать, насколько любимы их дети. Именно это я и собираюсь им показать.
— Клэй постоянно говорит о вас. — Это немного неправда, но это в духе семьи, так что я не думаю, что мой жених будет возражать.
— Правда? В прошлом году мы впервые услышали о тебе, — говорит Сэнди.
Моя улыбка угасает.
Несколько минут мы ведем светскую беседу, но мне кажется, что я играю в какую-то игру наедине с собой. Каждый раз, когда я начинаю какую-то тему, мне приходится продолжать ее. Звук открывающейся двери заставляет меня подпрыгнуть от надежды.
Входит Клэй, одетый в серые спортивные штаны, с надвинутой на голову кепкой и перекинутой через плечо сумкой для снаряжения.
— Клэйтон, дорогой, — радуется его мама.
Мои брови взлетают до линии роста волос. Я никогда раньше не слышала, чтобы кто-то заискивал перед Клэем. Это не то, чего я ожидала от него или даже терпела это. Но он выглядит на удивление расслабленным, его взгляд перебегает с одного места на другое, когда его родители поднимаются и обнимают его: отец подходит к подбородку Клэя, а мать едва достает ему до груди.
— Можно тебя на минутку? — говорю я, как только они заканчивают приветствовать друг друга.
Клэй следует за мной в спальню, где я аккуратно закрываю за нами дверь.
— Ты знал, что они приедут? — Я стараюсь, чтобы мой голос был достаточно низким, чтобы они не услышали его из другой комнаты.
— Не сегодня. — Он ставит сумку на кровать и проводит рукой по волосам.
— Но ты счастлив, что они здесь, — говорю я. Клэй держит свои эмоции в тайне, даже иногда со мной, и я хочу быть рядом с ним.
— Мы решили устроить свадьбу здесь, чтобы пригласить родственников и друзей.
Он прав.
У меня не так много родных, а эти люди сделали Клэя тем, кто он есть. Я хочу завоевать их доверие.
Я расправляю плечи.
— Тогда они должны остаться на ужин.
Брови Клэя приподнимаются под густыми волосами.
— Ужин, — повторяет он.
— Да. Я хочу узнать их получше. Я сделаю заказ в том ресторане, который нам нравится. — Я сверкаю уверенной улыбкой.
Я заставлю их поверить, что я лучшая невестка на свете. Если Клэй их любит, то и я полюблю.
— За последний месяц у меня было десять рекламных предложений, — заканчивает Клэй. — Мой агент купил два новых «Мазерати» в этом году благодаря мне.
Том сидит на краю своего кресла.
Сэнди сжимает руки в кулаки, наклоняясь к нему. — Клэйтон, это замечательно. Ты заслуживаешь этого и даже больше.
Его отец кивает.
— У тебя будет еще больше предложений в этом году и в последующие годы.
После приезда Клэя я отлучилась, чтобы переодеться и позвонить в наш новый любимый ресторан, чтобы узнать, смогут ли они доставить ужин. Не зная, что им нравится, я заказала пару порций всего.
Теперь, когда мы сидим за столом, уставленным едой, это настоящий праздник любви, и Клэй в центре всего этого. Он, кажется, действительно ничего не замечает.
— Бороться за чемпионство непросто, но мы стараемся получать удовольствие от этого испытания. Особенно учитывая, что я не уверен, как долго еще буду играть в баскетбол.
Ухоженные брови его матери приподнимаются. — Что ты имеешь в виду?
Клэй встречает мой взгляд. — Невозможно играть профессионально вечно.
У меня замирает сердце. Я люблю его за то, что он сказал это вслух. Это было для него непростым моментом, когда он понимал, что однажды ему придется заняться чем-то другим.
— Да ладно, Клэйтон, — говорит его отец. — В наши дни есть способы продлить карьеру. Операции. Скамейка запасных. Ты рожден для этого. Ты гладиатор, — говорит его отец. — Ты был создан для битвы.
— Гладиаторы умирали молодыми, — замечаю я. — Я бы предпочла, чтобы Клэй наслаждался жизнью еще долго после завершения карьеры, а не мучился от слишком частых травм.
Все взгляды устремлены на меня.
— Чем ты занимаешься? — спрашивает отец Клэя таким тоном, что мне становится интересно, есть ли правильный ответ.
— Я художник. В основном рисую.
— Нове было поручено сделать много важных работ, — говорит Клэй. Я испытываю гордость и благодарность за то, что он заступился за меня. — Ее первая крупная работа была на стадионе «Кодиакс».
— Хорошо, что ты поспособствовал этому, — говорит его мама.
Он этого не делал.
Я сжимаю свой стакан и бросаю взгляд на Клэя, стараясь не показаться отчаявшейся. Завоевать их оказалось сложнее, чем я думала.
Может быть, когда они увидят, как мы преданы свадьбе и друг другу, они пойдут навстречу.
— Давайте мы расскажем вам о церемонии и приеме, — пытаюсь я.
Клэй едва заметно кивает, поощряя меня.
Я начинаю рассказывать о месте проведения и планах, а его мать слушает, потягивая воду и дожевывая курицу.
— Всего тридцать человек? Наверняка это не весь список ваших гостей. — Она смотрит между нами. — Клэйтон, у тебя большая семья. Тысячи людей, которые знают тебя и ценят твою карьеру.
— Нам не нужна толпа, — говорит он.
— А как насчет брачного контракта?
Моя вода идет не туда. Я кашляю, отплевываясь.
— Ты в порядке? — Клэйс сводит брови.
— Прекрасно, — отвечаю я.
Мне так и хочется выпить еще бокал вина. Если понадобится, я выжму его из своего испачканного платья.
8
КЛЭЙ
Я так пристально не смотрел на часы с тех пор, как закончились последние секунды матча за звание чемпиона.
Когда они уходят, уже почти одиннадцать. После того, как я закрываю за ними дверь, мама целует меня в щеку, а я прислоняюсь к двери, чтобы оценить обстановку. Нова сидит на диване, скрестив руки на груди, и смотрит в пустоту.
Моя девочка может быть разной, но молчаливой от природы она не является.
— Итак, это они, — говорю я, чтобы нарушить тишину.
Я
