издаваемых органом Золотой бабы), привлекший целую рать биармов. Но Торир оказался ведуном не хуже, чем кудесники биармов: он велел посыпать следы и свою отступающую дружину чем-то, похожим на пепел. Так они сделались невидимыми для преследователей.
Сходный обычай был известен самим финнам: чтобы обезвредить злые чары колдуна, с угрозами покидавшего дом, хозяева должны были ему вслед бросить золу из очага и трижды плюнуть. Затем нужно произнести специальный заговор и замести следы.
Больше чудесных подробностей о верованиях биармов можно узнать в исландской саге, повествующей о древних временах и подвигах викинга Боси. Коварный скандинавский конунг отправляет викинга и его побратима Херрауда в Биармию, чтобы те достали чудесное яйцо чудовищного ястреба, расписанное золотыми рунами. Проникнув в Биармию, Боси узнаёт у влюбленной в него девицы, где находится его добыча. Ястреб обитал в храме бога Йомали, наполненном сокровищами. Хозяйкой храма была колдунья — мать правителя Биармии. Благодаря волхованию она узнала, что не проживет и месяца, и велела привезти в храм красавицу Хлейд, чтобы та сменила ее в страшном капище. Специальный раб ежедневно приводил молодую, еще не телившуюся корову, которую поедала колдунья. Но перед этим корову должен был покрыть заговоренный бык, которого держали на цепи в храме. После чего ее мясо становилось отравленным колдовским зельем и всякий отведавший его впадал в безумие. Этого мяса должна была поесть и Хлейд, чтобы стать злобной колдуньей.
Побратимы подкрались к храму и убили раба вместе с коровой, которую тот пас. Херрауд облачился в рабский плащ, а шкуру набил листвой, сам же Боси поднял на спину труп раба, пронзив его копьем. Жрица спала, когда побратимы проникли в храм. Тут бык набросился на чучело коровы, и герои свернули ему шею. Ястреб же увидел труп и хотел схватить его чудовищными когтями, но Боси пронзил птицу копьем, и та рухнула прямо на викинга. Проснувшись, колдунья бросилась на Херрауда и поранила его до кости своими когтями, но поскользнулась в крови ястреба. Побратимы расправились со жрицей, и, когда та испустила дух, земля содрогнулась.
В гнезде ястреба они нашли яйцо и так много золота, что едва хватило сил его унести. Идол Йомали сидел у алтаря: побратимы сняли с него корону, украшенную драгоценными каменьями, ожерелье и взяли с колен чашу, наполненную червонным золотом. Спасли они и красавицу Хлейд, прикованную в храме, а само капище подожгли.
В этом фантастическом рассказе читатель обнаружит знакомые мотивы: служители капища приводят себя в транс, поедая отравленное зелье; идол одет в драгоценный убор; даже чудовищная птица напоминает о Лоухи, преследующей героев в образе птицы. О чудесном яйце повествуют многие финно-угорские мифы — о них еще пойдет речь.
Более реалистичными оказываются древнерусские описания северных — чудских — земель.
Чудь и волхвы
В Древней Руси прибалтийско-финские народы, прежде всего предки финнов-хяме (в летописи их звали ямь) и эстонцев, с которыми первыми встретились новгородские славяне, заселявшие Восточную Европу, именовались чудью — «чужими», чудными людьми. Тогда чудь говорила на непонятном для славян языке и имела непохожие обычаи.
В «Повести временных лет» рассказывается о том, как некий новгородец пришел в земли чуди и захотел погадать — «поволховать» — о будущем у чудского кудесника. Это древнейшее описание камлания, составленное в конце XI века. Кудесник принялся призывать «бесов» в свой дом — так христианин-летописец называл духов, которых шаман призывал на помощь. Новгородец сидел на пороге шаманской «храмины» и видел, как кудесник упал, оцепенев в трансе («бес сшиб его» — комментирует летописец). Наконец кудесник встал и сказал новгородцу, что его «боги» (шаманские духи) не смеют войти в дом, потому что новгородец имеет при себе нечто, чего боятся духи. Тут-то новгородец понял, что они боятся нательного креста, и положил его подальше от «храмины», где камлал шаман.
Сходный рассказ о саамском шамане записал уже в XVII веке французский путешественник Реньяр. Шаман неистово колотил в свой бубен, пока не упал и не окоченел, как палка. Так он лежал с четверть часа, и окружающие не давали никому к нему приблизиться — даже отгоняли мух, чтобы не вывести шамана из транса. Наконец он стал приходить в себя и признался, что его дух не может ему повиноваться при иноземце, ибо сам иноземец — больший чародей, чем шаман.
Саамский шаман с бубном, рисунок из книги Кнуда Леема «Описание лопарей Финнмарка». 1767 г.
Leem, Knud. Beskrivelse over Finnmarkens Lapper, deres Tungemaal, Levemaade og forrige Afgudsdyrkelse. Copenhagen: 1767
Следующий «сеанс» удался — духи явились и поведали кудеснику о том, что хотел вызнать новгородец. При камлании шаман «метался», одержимый духами. Любопытный новгородец, однако, не мог не спросить, почему «бесы» боятся креста. Кудесник отвечал: «Это знамение небесного Бога, которого наши боги боятся». — «Каковы же ваши боги и где они живут?» — спросил новгородец. Кудесник же ответил: «В безднах. Обличьем они черны, крылаты, имеют хвосты; взбираются и под небо, послушать ваших богов. Ваши ведь боги на небесах. Если кто умрет из ваших людей, то его возносят на небо, если же кто из наших умирает, его несут к нашим богам в бездну». Так и есть, добавляет монах-летописец, ведь грешники пребывают в аду, а праведники обитают на небесах с ангелами.
Опрометчиво, однако, сводить весь рассказ к представлениям монаха-летописца о христианстве и язычестве, в котором пребывал чудской кудесник. Сам новгородец — христианин — обратился к чуждым богам, чтобы узнать нечто от него сокрытое. При этом он снял крест — как обычно поступали при гаданиях русские люди не только в средневековую эпоху, но и в новое время. Значит, новгородец считал, что «богам» — шаманским духам, которых вызывал кудесник, было доступно тайное знание, которое он не мог получить в церкви. Это тайное знание могли поведать обитатели преисподней-бездны, злые духи, с которыми и вступал в контакт шаман. Любые колдуны обращались за помощью к нечистой силе, но шаманы считались способными не только получить от нее сверхъестественные знания, но и подчинить злых духов и даже победить их.
В христианской традиции не принято было верить, что нечистая сила видит будущее. Происхождение бесов связывали с библейским
