Юльку, самую жирную и вредную в курятнике. Ощипала, выпотрошила, начистила и нарезала овощей, поджарила на сале заправку и поставила в печь чугунок борща. Пока варился борщ — вымела хату, вымыла полы, перестелила чистым бельём три панцирные кровати. Сама ещё успела переодеться — надела яркую кофту, юбку, повязала платок и только закончила, как звонкий лай Дружка оповестил о прибытии гостей.
Они вошли во двор — три ладных, молодых парня. Чёрных бушлатов у них не было, обычный камуфляж, но из расстёгнутых воротов поглядывала «морская душа» — грозная тельняшка, которую враги боятся не хуже гаубиц и ракет.
— Добрый день, — сказал старший из них немного смущённо, что выглядело странно. — Вы Серафима Ильинична? Нас к вам на постой отправили.
— Заходите, заходите, сыночки, — улыбнулась Серафима. — Знаю, что отправили, давно жду уже. Проходите в хату, родненькие, я вам сейчас обед справлю.
— Ну что вы, не стоит беспокоиться, — сказал второй боец, опередив командира, — у нас с провизией всё хорошо, ещё и с вами поделимся.
— Да знаю я вашу провизию, — махнула сухонькой рукой Серафима. — Дед мой Филипп, упокой, Господи, его душу, что до Праги в войну дошёл, так говорил: в армии не так страшна бомбёжка, как кормёжка.
Ребята заулыбались.
— Где у вас умыться можно с дороги? — спросил старшой.
— Вон у колодца рукомойник, — показала Серафима. — Вы уж простите, у меня по-простецки всё. Сыновья перед войной насос для колодца справили было, да он забарахлил из-за перебоев со светом. Так что вода из колодца, умываюсь в рукомойнике, а уборная, простите, за погребом.
Старшой быстро зыркнул на самого младшего. Тот кашлянул:
— Можно, я потом ваш насос посмотрю?
— И сбегаешь к Кузьмичу, — приказал ему командир группы. — Пусть автомат даст, чтобы от перебоев линию защищать. Справишься?
— Ну, командир, не впервой, — улыбнулся тот.
— Вы, вообще, если надо помочь что, говорите, — продолжил старший, обращаясь к Серафиме. — Не стесняйтесь, пожалуйста, и вам легче будет, и мы без дела сидеть не будем. Вижу, хозяйство у вас большое…
— Да где там большое, — пожала плечами Серафима. — Коровёнка Лада да десяток курочек. Пока муж был да сыновья помогали, и поросят держали, и овечек, и кролики были. А сейчас сама не утяну. Спасибо дяде Мише, голове нашему, помогает с сеном да с дровами…
* * *
В хате ребята сбросили верхнюю одежду, поставили в углу тактические рюкзаки, а потом достали из большой сумки гостинцы — в основном консервы и сладости. Серафима тем временем накрывала на стол. Она постелила вместо видавшей виды клеёнки белую скатерть, расставила посуду из старого буфета, потом разлила по глубоким тарелкам вкусно пахнувший борщ, позаботившись, чтобы каждому бойцу досталось по хорошему куску мяса. Себе плеснула поменьше, хотя в чугунке ещё хватило бы, но вдруг кто-то захочет добавки? Добавки, кстати, захотели все трое, но вначале раззнакомились.
Старшим в группе был сержант по имени Виктор. Вите было двадцать шесть, родом он был с Урала, из Магнитогорска. Служил по контракту, после службы думал поступать в военную академию.
Контрактником были и остальные двое. Среднего звали Ярослав, или просто Слава. Он был родом из Питера, мечтал строить корабли — и отец, и дед Славы были связаны с конструкторским бюро Балтийского завода. Слава был ефрейтором, как и третий, самый младший боец. У того было очень необычное имя — Сила, что неудивительно. Отец Силы был священником, а семья его была из Краснодарского края. Сила был на удивление рукастый — разбирался в электрике, в сантехнике и впоследствии настроил Серафиме колодезный насос, а старый счётчик с пробками заменил на новый, с автоматами защиты.
Сытно пообедав, ребята занялись делами. В большом хозяйстве Серафимы, конечно, накопилось много проблем — где-то забор покосился, где-то в двери несмазанные петли стёрлись, где-то сквозило из-под рамы…
— Хороший у вас дом, — сказал Виктор, прибивая оторвавшийся наличник.
— Дед мужа ставил, — ответила Серафима. — Как с войны вернулся. Он в Ленинграде был, в блокаду. Вернулся худой, как скелет, и ушёл рано — семидесяти не было. Но дом построил. Плотник он был от Бога. На нашем околотке половину домов выстроил.
— Я заметил, — добавил Слава, который щепил доску на штапики для окна взамен прогнивших. — Характерный резной рисунок тех же наличников по всей улице, как у нас на севере.
— Муж мой тоже так умел, — сказала Серафима. — Рукастый был в отца, в деда. И сыновей научил.
— Он умер? — осторожно, чтобы не задеть чувства, спросил Витя.
— Давно уж, ещё до войны с бандерой, — ответила Серафима. — Он в шахтоуправлении бригадиром был, да заработал силикоз. В тринадцатом подхватил ураганное воспаление лёгких, за месяц сгорел…
Помолчали. Тем временем вернулся Сила.
— Я по телевизору передачу смотрела, про Ковид, — добавила Серафима. — До нас эта зараза не дошла, но то, что я увидела, очень похоже на то, как мой муж умирал. В Артёмовске, говорят, американская лаборатория, оттого бандеры за него и держались. Думаю, может, оттуда что-то просочилось? — Она вздохнула, потом обратилась к Силе: — Кстати, телевизор у меня совсем плохо показывает, видать, с антенной плохо. Не посмотришь, сынок?
— Посмотрю, — пообещал Сила, — как с насосом управлюсь и счётчик заменю.
* * *
Антенну Сила, конечно, тоже наладил — снег с изображения и треск в эфире исчезли, картинка стала чёткой, не хуже, чем в Москве или Питере. Но смотреть не стали — вместо этого, поужинав жареной картошкой с тушёнкой из солдатских гостинцев, уселись чаёв-
ничать.
— А неплохая у вас галерея, — заметил Виктор, разглядывая фотографии по стенам. Фотографии были увешаны расшитыми рушниками, их было действительно много.
— Ну, так то ж семья, — сказала Серафима. — Вон дед Филипп с бабушкой Марусей, — указала она на старое фото моряка, стоявшего под руку с красивой женщиной с длинной толстой косой, — а это — мой дед Мирон и его жена Катерина. Вот это — родители наши, мой отец Илья, и мама Ида, и отец мужа, тёзка твой, Витя, с мамой Настей. Это фото с нашей свадьбы — тут ещё мой брат Сергей, и мужнины брат с сестрой — Коля и Оля. Олю жалко, она в Киеве сидит,
уехать не может. Мать её мужа ногами не ходит, с собой не увезёшь, и одну не бросишь. Колька на Дальнем Востоке, а Серёга — на Черноморском флоте служит, капитан.
— А эти добры молодцы кто? — спросил Сила, указывая на фото, где Серафима Ильинишна с мужем сидели в окружении трёх справных юношей, чем-то похожих на её нынешних гостей.
Серафима ответила не сразу. Ребята обеспокоенно обернулись
