сэр Ланселот
Пришпорили коней,
А всю компанию ведет
Сам сенешаль{17}, сэр Кей.
Поехали в зеленый край
Сэр Беньер, сэр Беор
И благородный сэр Тристрам
Весь королевский двор.
Вот видят дуб среди болот,
Не сыщешь зеленей.
И дама в красном на траве —
Не отыскать страшней.
Когда взглянул, то отвернул
Свой взор в траву сэр Кей:
«Такая сунется обнять,
И в лес сбежишь скорей!»
Сэр Кей взглянул на даму снова:
«А нос-то свернут вбок!
Да, кто такую поцелует —
Тому и жизнь не впрок!»
«Молчи, сэр Кей! — сказал Гавейн, —
Молчи, не спорь со мной.
Найдется среди нас смельчак
Назвать ее женой».
«Ну, ничего себе! — сэр Кей
Сказал, — вот так жена!
Моя жена хотя бы мне
Понравиться должна!»
Позвали соколов назад
И кликнули собак.
Сказали все, что ни за что
В такой не вступят брак.
Заговорил король Артур:
«Свидетель белый свет,
Она уродка, видно всем;
Но как ей скажешь „Нет!“?»
«Спокойно, — вставил сэр Гавейн, —
Не спорьте, господа!
На этой даме я женюсь,
И я скажу ей: „Да!“»
«Спасибо, добрый сэр Гавейн,
Сбылись мои мечты.
О том, что я — жена твоя,
Не пожалеешь ты».
И даму взяли ко двору,
Прикрыли ей лицо.
С ней обвенчался сэр Гавейн
И ей надел кольцо.
Потом легли они в постель
И брак скрепили свой.
«Ах, повернись ко мне, мой муж,
И полюбуйся мной!»
Взглянул Гавейн — поверить он
Не мог глазам своим:
Теперь красавица жена
Лежала рядом с ним.
Алеют вишнями уста,
Пылает кожа щек,
Белеет шея, точно снег,
Во взоре — огонек!
Гавейн ее поцеловал
На белой простыне:
«Что за блаженство, — он сказал, —
Досталось в жены мне!»
Гавейн ее поцеловал,
С ней лежа бок о бок.
«Не верю, что моей женой
Душистый стал цветок!»
«Нет, это я, колдунья та,
Искусная к тому ж.
Все безобразие мое
Ты видел, милый муж.
Тебе, любимый муж Гавейн,
Придется выбирать,
Как быть — мне ночью или днем
Уродкой стать опять?»
Гавейн сказал: «Твоя краса
Мне по ночам нужней.
Средь бела дня не знаю я,
Что стану делать с ней».
«Днем дамы радости найдут
В веселье и в вине.
Так что же, прятаться от них
Придется бедной мне?»
«Как хочешь, — ей сказал Гавейн, —
Ведь ты моя жена.
По воле собственной своей
Ты поступать должна».
«Благословляю, сэр, тот миг,
Как шли мы под венец.
Теперь уродству моему
Навек пришел конец.
Отец мой в жены ведьму взял,
Что знала много чар,
И приготовила она
Мне худшую из кар.
Пришлось скитаться мне в лесах,
Где лишь ветра шуршат,
Обличье дали мне, в каком
Не приняли б и в ад.
Среди деревьев, мхов, болот
Пришлось мне жить одной,
Покуда рыцарь не придет,
Не назовет женой.
Но красоту бы не вернуть
Мне до скончанья дней,
Пока б не дал мне поступать
По воле он моей.
Был заколдован и мой брат,
И вся земля кругом,
И стал хитер он и жесток,
И жил он грабежом.
Теперь, благодаря тебе,
Пропало колдовство:
Красивой стать — моя судьба,
Стать рыцарем — его!»
Наутро парочка пришла
Со всеми вместе в зал.
«Что ж, поцелуй ее, брат Кей», —
Ему Гавейн сказал.
Сэр Кей ее поцеловал
В раскрытые уста:
«Так это кто? Жена твоя?
Та самая?» — «Да, та».
«Ну, повезло тебе, Гавейн, —
Вздохнул тогда сэр Кей. —
Нигде я леди не видал
Румяней и стройней».
«Я только дядю выручал,
Артура-короля,
Но от обильного дождя
Вся расцвела земля».
Под руку левую — Гавейн,
Под правую — сэр Кей,
И леди прямо к королю
Ведут они скорей.
Артур был их увидеть рад,
И Гвинивер пришла.
Все рыцари расселись тут
У круглого стола.
Артур на леди посмотрел
(Слегка смутилась та),
За доблести Гавейна он
Благодарил Христа.
Ходили чаши вкруг стола
Отменного вина,
Чтоб счастлив был и сэр Гавейн,
И юная жена.
СМЕРТЬ АРТУРА
На утро Троицы святой
Назначен был суровый бой.
Вскричали рыцари: «Увы!
Как спорить нам с лихой судьбой?»
Явился в спальню сэр Гавейн
С рассветным криком петуха,
И так сказал он королю:
«Подальше надо от греха!
Нам, дядя, важно не спешить,
Подумать над грядущим днем.
Сраженье можно отложить,
Чтоб нас судьба хранила в нем.
Цвет рыцарства увел с собой
Во Францию сэр Ланселот,
Поможет выиграть он бой,
Когда придет к концу поход».
Король созвал большой совет,
Забрезжил первый луч едва,
И перед знатью повторил
Гавейна мудрые слова.
Артура выслушали все,
И посоветовала знать,
