зданий города. Обычное, ничем не примечательное сооружение двадцатого века. Тридцать четыре этажа. Прыжок с крыши – верная смерть.
Лифт поднял меня на последний. По лестнице я забралась выше, там в потолке находился люк на крышу. Открыт. Я знала это, ведь бывала в этом доме, когда выбирала место. Я ухватилась за металлический прут, именуемый ступенькой, и подтянула тело наверх. Через несколько десятков секунд я уже находилась на крыше.
Передо мной распростерся город, в котором витало праздничное настроение. Вереница машин образовала пробку где-то там снизу, и люди сигналили, желая скорее оказаться дома. Снег наверху был немного слабее, но ветер наоборот. Волосы взмыли вверх и спутались, а шарф размотался и шлейфом болтался где-то позади.
Я сделала несколько шагов вперед и оказалась у самого края. Глаза опустила вниз, глядя на белый снег, находящийся прямо подо мной. Именно туда я, вероятнее всего, и упаду. Надеюсь, это не сильно испортит живущим здесь людям настроение. Хотя, о чем я думаю… Это моя жизнь. И мне решать, что делать с ней. Если уж я решила, что пора с ней покончить, то так тому и быть.
Всего каких-то десять сантиметров отделяло меня от полного забытья. От места, где нет ничего. Где будет лишь темнота. И никакие проблемы больше не захватят меня в свой плен. И только там я буду свободна. Ветер ударил в спину, заставив меня пошатнуться. Будто бы он тоже хотел, чтобы я сделала это.
Я восстановила равновесие и опустила руки. Никогда не думала раньше, что именно вот так встречу свою кончину. А все почему? Потому что я не в состоянии справиться с собственными проблемами, не посвящая в них других. Хотя, не думаю, что, рассказав, ощутила бы себя немного лучше.
Родители оказали мне моральную поддержку. Они понимали, что я тяжело перенесла гибель своего молодого человека, с которым еще с начальной школы была вместе. Но то, что, стерев все воспоминания о нем, я бросила университет, никак не укладывалось в их головах. Ведь я так настойчиво отстаивала право на собственную жизнь, а потом просто сдалась.
Нет никаких шансов восстановить потерянное. Нет возможности вернуть Диму к жизни, которой он лишился по моей вине. Ведь это я устроила ту истерику, из-за чего он сломя голову ринулся к машине в то зимнее утро, после того как на дорогах образовалась наледь. По моей вине, психанув, уселся за руль и вжал педаль газа в пол, пока я обиженно таращилась в окно. И видела, как он покинул двор, но не смог выбраться на проезжую часть. Живым. В стеклах блеснули появившиеся из-за горизонта солнечные лучи. Снег, слегка припорошивший тонкий лед, поднялся столбом из-под колес. Автомобиль резко развернулся перпендикулярно дороге. Дима не успел выбраться из западни и даже понять, что происходит. В ту же секунду в бок со стороны водительского сиденья въехал бензовоз. Содержимое бака вспыхнуло из-за выроненной водителем от удара сигареты. Мгновение. Взрыв.
Я никогда себя не прощу.
Я уже была готова завершить начатое, но остановилась.
Правильно ли я поступаю?.. Что будет с родителями?..
Но что станет со мной, если я не сделаю этого?
А что, если я вернусь домой? Достойна ли я того, чтобы продолжать жить?
Но тут же мой разум ответил на все вопросы лишь одним словом «умри». И все снова встало на свои места. О чем я вообще думаю?.. Почему я медлю, когда конец так близко? Я не должна сомневаться. Я заслужила это.
Я закрыла глаза и набрала полную воздуха грудь, приготовившись прыгать, но меня вдруг прервал голос, возникший будто из ниоткуда:
– Ты не должна делать это!
Он звучал не где-то рядом, а словно внутри меня самой. Властный и громкий. Но он не принадлежал мне. Я распахнула веки и огляделась, но вокруг никого не находилось. Лишь крыша, ее край и снег, быстро падающий вниз. Что за чертовщина? Что это было?
– Кто здесь?
– Мое имя Парадокс. Но в вашем мире я известен как Дед Мороз, – ответил мне женский голос. Я усмехнулась, скрестив руки на груди.
– Дед Мороз? Женщина? Это шутка, да?
– Ты слышишь лишь то, что тебе хочется услышать. Я не имею голоса, как и тела, потому мои слова могут звучать для тебя, как того пожелает твоя душа. И тело выглядеть так, как заходят видеть его глаза.
– Но я не вижу тебя, – снова оглянулась я, громко шмыгнув носом.
– Ты не веришь, что я здесь.
– А как можно верить в то, чего не существует? Это сказки. Я просто сошла с ума, – подытожила я.
Кажется, все это время я говорила сама с собой. Наверное, мое подсознание старалось пробиться наружу и заставить меня остановиться.
– Кто, по-твоему, исполняет новогодние желания и капризы? Никогда не задумывалась, Катя?
Он (или она) даже моё имя знала! Да что за ерунда?
– Да? – Я повернулась спиной к обрыву, сделав от него шаг на крышу, будто некто невидимый находился все это время позади, и закричала в пустоту: – Тогда почему ты не помог мне, когда мне это было нужно? Почему не исполнил ни одного моего желания? Скажи мне, сраный Дед Мороз.
– То, что ты обо мне знаешь – сказки. Есть лишь одна правда – я исполняю желания единственный раз, когда это необходимо человеку больше всего на свете. И настал тот момент, когда тебе это действительно нужно.
– Ты опоздал. Все кончено. – На пятках я повернулась обратно, готовая завершить начатое, но от неожиданности упала задницей в снег.
Передо мной прямо над пропастью парил прозрачный дух. Его тело искрилось и переливалось, а колючие снежинки, не касаясь его, пролетали сквозь призрачную субстанцию, продолжив свое падение. Силуэт становился все человечнее, пока не обрел очертания рук и ног. Но я по-прежнему не видела лица.
– Ты… Ты… Ты настоящий?
– Глупый вопрос, если ты меня видишь.
– Но у тебя нет красного плаща и бороды… Я даже не вижу твоего лица.
– У меня нет ни голоса, ни тела, – прозвучало в голове.
Я проглотила ком, вдруг вставший в горле, и прокашлялась, но на ноги так и не поднялась. Неужели все это происходит со мной? Может, я уже рухнула вниз, а все, что сейчас вижу, – лишь фантазии моего умирающего головного мозга? Иных объяснений нет.
– Чего ты хочешь?
– Чтобы ты остановилась. Я могу помочь тебе.
– И чем ты можешь мне помочь? Моя жизнь уже давно подошла к концу, я лишь оттягивала свою физическую кончину.
Я выдохнула. Если дух
