Алик мои опасения. — Как видишь, у меня свои порции, потому помогать не буду. Можешь не спешить, мы ведь никуда не торопимся.
Я понимала, что Алика по-прежнему беспокоит мой измученный внешний вид, потому спорить не решилась. Наоборот, мне вдруг стала очень приятна забота Алика.
Я справилась. Возможно, аппетиту поспособствовал бокал белого вина. Однако от десерта я отказалась. Потому откровенный разговор, а точнее, мой монолог, состоялся тогда, когда мы пили кофе.
— Рассказывай, — приказал Алик, пристально глядя на меня.
И я рассказала. Всё, начиная с того момента, когда меня пересадили к Лукину шесть лет назад, и заканчивая тем, как вернула билеты и отменила бронь в хостеле полтора месяца назад.
Алик слушал молча, не перебивая и не задавая вопросов. Смотрел на меня пристально, но взгляд его тёмных глаз оставался непроницаемым, непонятным для меня.
А я впервые проговорила историю своей безответной любви вслух, от начала до конца. Конечно, родители всегда в курсе моих дел, но никогда я не рассказывала им о своих чувствах так подробно.
Знаете, мне стало намного легче. Несоизмеримо. Это трудно объяснить, но с этого момента я совсем перестала чувствовать боль. Конечно, я ничего не забыла. Остались сожаление, досада, ощущение несправедливости и незавершённости… Боли не было. Алик словно забрал мою боль себе. Как будто ему мало было собственной боли.
— Ты сделала всё, что могла, Алиса, — лишь ответил он тогда. — Тебе не в чем себя винить, не в чем упрекать. Потому прекрати думать, что сделала что-то неправильно или вовсе не сделала. И не сравнивай себя с Ариной. Ты — это ты, а она — это она. Просто Лукин полюбил именно её. "Почему?" — самый глупый и неуместный вопрос в данной ситуации.
Сейчас, когда с моего девятнадцатилетия прошли пять лет, я до сих пор помню фразу Алика слово в слово.
А тогда вечером, когда мы с Аликом приехали на такси к моему дому, папы с сигаретой на посту не оказалось: папа уехал в командировку и должен был вернуться только на следующий день.
— Алик, — я всё же решилась. Весь вечер собиралась с силами и сомневалась. — Завтра папа вернётся из командировки, а послезавтра мы будем праздновать день моего рождения. У нас тут крытый мангал и тёплая веранда. Будет барбекю. Я хочу, чтобы ты тоже приехал. Приглашаю тебя.
— Конечно, я приеду, Алиса, — серьёзно ответил Алик, но я отчётливо увидела, какая радость мелькнула в его глазах.
Родители, если и удивились моему решению, вида не подали. Не последовало и вопросов, хотя я молчала, как партизан. Конечно, молчала. Я ведь сама ещё не понимала, что со мной происходит. Чувствовала только, что стою на пороге очень больших перемен.
После барбекю мы с Аликом начали встречаться. Новый год он тоже праздновал у нас, а потом мы с ним ходили к его родителям. А восьмого марта мы с Аликом впервые стали близки. Поцелуи, конечно, были уже до этого, но Алик меня не торопил. Со свойственной ему тонкостью он почувствовал тот момент, когда я была готова к новому этапу отношений.
Ещё через полгода я переехала к Алику, в его "небольшой ипотечный рай". Алик пытался сделать мне официальное предложение, но я настояла на сожительстве. Мои родители не видели в этом ничего страшного: они сами официально оформили отношения, когда мама забеременела мной, а до этого жили вместе семь лет. Родители Алика тоже были людьми демократичными и современными. Они никогда не вмешивались в наши отношения.
Алик работал. Окончил заочно технический университет, получил красный диплом. Я училась очно. Потом тоже получила диплом, правда, синий, однако с успехом прошла отбор на вакансию менеджера по рекламе в известной сети отелей.
Слава и Арина поженились, когда Слава учился на третьем курсе. Отец Славы получил квартиру в наследство, после чего семья Лукиных решила перебраться в Ленинградскую область, поближе к сыну. Проблем с трудоустройством не было: хорошие, опытные врачи нужны всегда и везде. Лукины продали всю недвижимость в нашем городе и уехали.
Таким образом, между мной и Славой исчезли все нити, даже самые тонкие и призрачные. Общение с ним я полностью прекратила ещё тогда, когда начала встречаться с Аликом. Алик меня к этому не принуждал, даже не просил об этом. По-моему, это было единственно верным решением, иначе я поступить не могла.
Всё было очень хорошо, спокойно и размеренно. Мы с Аликом прекрасно ладили, у нас не было никаких "притирок", никакого недопонимания. Мне даже в голову не приходило, что Алику чего-то не хватает в наших отношениях…
До тех пор, пока однажды, полгода назад, летом, он не приехал вечером с букетом и с кольцом. Сказал, что мы сожительствуем уже больше трёх лет, а вместе мы больше четырёх лет. Он закрыл ипотеку по этой квартире, решил "расширяться". Пора официально оформить отношения и задуматься о детях. Мы оба взрослые, самодостаточные люди. Когда ещё рожать детей, если не сейчас? А свадебное путешествие как нельзя лучше подходит для мыслей о продолжении рода. И не только для мыслей.
Я пыталась отговорить Алика, переубедить. Мне казалось, ещё слишком рано становиться родителями. Мне только двадцать три, я не готова! Я только начала втягиваться в работу, входить во вкус взрослой, полностью самостоятельной жизни. Вполне можно подождать ещё года три, прежде, чем осесть в декрете. И зачем тратиться на свадьбу? Чтобы почтеннейшую публику потешить? Разве нам плохо вместе? Что изменят на данном этапе формальности? А путешествуем мы и без всякой свадьбы.
И вот тут мы впервые поссорились с Аликом. По-настоящему поссорились.
— Алиса, я всегда старался играть по твоим правилам, не давить и не настаивать ни в чём и никогда. Но я не святой, Алиса! У меня тоже есть мечты и мысли по поводу нашей дальнейшей жизни. Тем более, это моё второе предложение. Второе предложение, и второй отказ, хотя мы столько лет вместе. Знаешь, как-то сам собой напрашивается вопрос: а ты любишь меня, Алиса?
— Конечно, люблю, Алик! Иначе я бы просто не была с тобой никогда, ни одного дня. И мне очень обидно слышать, что ты, оказывается, всё это время терпел мои требования и настроения, подстраивался под меня, жертвовал!
— Я такого не говорил, Алиса! Не передёргивай. Я сказал, что мы всегда строили отношения по твоим правилам.
— А разве это не одно и то же? Я тиранша и самодура, а ты бедный-несчастный! Так получается. Хотя ты всегда выглядел вполне счастливым и довольным. Не казался угнетённым.
— Алиса, перестань. Ты
