с мамой снова выглянули в окно. Валил не то дождь, не то снег. Выл ветер. На улице — ни души! Но естественно, под единственным рабочим фонарём, одна душа продолжала сидеть.
Под слякотью. Под ветром. Вокруг неё было тепло и светло, её аура топила снег, поэтому количество котов стремительно росло — теперь об ангелицу грелось пять пушистиков. А она… и не против.
Мама на меня глянула. Боже, женщина, я знаю этот взгляд! Ну ты серьёзно⁈
— Да ну ёмаё… — вздыхаю.
Ну чё, пошёл спускаться. Открываю дверь в подъезд, выглядываю и говорю:
— Заходи давай.
Ангелица оглядывается на отвратную погоду, смотрит на котов. Те, несмотря на маленький орешек вместо мозгов, всё понимают, и начинают мяукать, уже полюбив греться об эту большую тёплую курочку с небес.
— Да я что, приют для убогих и холодных⁈ — взмахиваю руками, — Аргх! Ну бери, чё. Не оставлять же теперь.
Короче, вернулся я с двухметровой женщиной в серебряных доспехах и с пятью подвальными котами.
И пока Бингус старался понять, почему у котов бывает шерсть и что с ними не так, ангелица, с маминого разрешения, села на стул. Мы все её обступили.
Во-первых, она размером с батю, а это два метра. Во-вторых — роскошными белыми крыльями она снесла нам половину мебели, пока крутилась.
Ну а в-третьих — какие крутецкие доспехи!
Девочки, конечно, дуры и вонючки, но порой они действительно бывают красивыми. Например… когда в полном латном доспехе… который ещё фигурку облегает… талию… ноги… уф.
А ещё кожа у неё прикольная — как мраморная и будто покрыта стальными перьями, как бронированными наростами.
Ну ладно, ладно, интересно выглядит эта Аурелия, не буду скрывать.
Волосы у неё белые, глаза небесного цвета, лицо — точёное. Здесь стандарт, у меня в семье не хуже.
— Ну, рассказывай, — вздохнула мать.
— Меня зовут Аурелия, — ответила она, — Меня послала госпожа Юстиция. Она хочет, чтобы я вынесла вердикт по Михаэлю.
— А разве суд не закончен? И зачем же?
— Закончен. Вердикт касается не суда, а мнения по ребёнку. Здесь уже остаётся лишь гадать, я не смею лезть в голову своей госпожи, — покорно опустила она взгляд.
Мы с семьёй переглянулись.
И что это начинается? Суд закончен, карапуз не виновен, так что ещё надо⁈ Ох, да как вы достали!
— Ну почему… — процедил я, — Ну почему нельзя просто дать мне спокойно жить⁈ Да хватит за мной наблюдать и что-то вечно от меня хотеть. Просто. Дайте. Мне. Пожить! Ну разве это так сложно⁈
Мама виновато опустила глаза. Ей больно слышать такие злые слова от своего сыночка. На что Аурелия поспешила ответить.
— Н-но я не буду мешать! — вскинула она голову, — Я просто буду смотреть, я не буду ни во что встревать, и права действовать у меня никакого нет! Я просто глаза и уши.
— Не будешь мешать? Двухметровый бледный ангел в латах? — задираю бровь, — Да ты одним видом спутаешь все карты и темки! И что это, ты везде собралась за мной ходить?
— Не везде, но… хоть иногда… если позволите… то я бы…
Она притихла, виновато опустила взгляд и растеряно замолчала. Боже, Юстиция, ты кого послала, воителя или неуверенную девочку? Хотя, полагаю, красноречию там неоткуда взяться.
Но тут делает ход конём… мама.
Она встаёт, зовёт нас с папой в другую комнату и просит Марка поставить глушилку звуков.
— Что такое, Ань? — шепчет Марк.
— Зачем Юстиции вообще вердикт о Мише? — она нахмурилась и зашептала, — Она, Добродетель, которая знает о его прошлом, решает побольше за ним понаблюдать. Вы не догоняете зачем?
Я хмурюсь. Погоди-ка…
— Разве не для того, чтобы убедиться, что он теперь хороший мальчик? А если она хочет в этом убедиться — разве это буквально не определит его судьбу? Может его ваще там казнить хотят⁈ Или наградить⁈
Мы с батей переглянулись и распахнули глаза.
— А раз так… зная, что за ним наблюдают… не лучше ли это позволить и показать, что хотим? Тем более Миша и так хороший мальчик, сам по себе!
Не…
Ну я в шоке, чё. У кого-то ещё язык поднимается назвать маму глупой? Да не глупая она. Ленивая, интернет зависимая, наглая, но не глупая вообще ни капли.
Это ведь гениальная мысль! Ге-ни-аль-на-я!
— Ань, какая ты у меня лучшая, — без лишних слов отец поцеловал мать.
— Мам, ты гений ну ваще…
Девушка счастливо заулыбалась.
Значит порешили!
Мы выходим из комнаты, переступаем через котов и подходим к Юстиции.
— Что-ж, ладно, я согласен! — резко объявляю о новом курсе.
— П-правда⁈ — она аж засияла, а в комнате стало теплее.
— К-конечно, — я как-то смутился такой искренней радости такого могущественного существа.
Тут встряла мать. Давай, мамуль, делай, ле-е-е!
— Но есть условия, — подняла Анна пальчик.
— Слушаю! Всё сделаю, лишь бы не подвести Юстицию! Я… не хочу это делать во второй раз… — притихла она.
— Во-первых — не всегда и везде ты будешь за ним ходить. Требуем личную жизнь! Ну а во-вторых, с твоим обликом придётся, всё же, что-то делать. Если и наблюдать, то не мешая.
— Ну, в теории, можно поместить меня в другой сосуд… — пробормотала она, — Я всё же душа, пусть и материальная. Но нужен мастер, который сможет…
— О! Ну у нас есть такой! — мама щёлкнула пальчикам, достала телефон и позвонила, — Алёу, бабуль? Нам СРОЧНО нужна твоя помощь. Да-да! Есть одно дело! Ты сделала это один раз, сможешь и второй! Всё, жду, целую.
И, состроив хитрую, очень довольную гоблинскую рожу, она глянула на