шороха. В глазах прохожих, клиентов, даже в глазах Бетти я видела свою тайну. Казалось, все знали о ней, знали во всех подробностях и только ждали подходящего случая, чтобы обрушить на меня свою кару. Я постепенно сходила с ума, этот секрет жёг меня изнутри, выедал меня кислотой, и от него никак нельзя было избавиться. Может, действительно, этот дракон из дурацкой детской сказки поступил милосердно, слопав мальчика? Ему не пришлось мучиться так, как мне. Как и Сэм, вероятно.
Иногда казалось, что сестра права, следовало сдать изгнанника с самого начала, но потом какая-то ненужная жалость говорила обратное. Мне так и неизвестно, кто он и откуда появился. Парень очнулся, но продолжает упорно хранить молчание. Не знаю, трудно ли ему говорить или же он просто боится. Я тайно приношу ему еду, питьё, вывожу в туалет, а Сэм меняет повязки и поит обезболивающими. Правда, делает она это в моё отсутствие. Мы обе измотаны. Я не могу избавиться от чувства вины перед сестрой, но верю, что, несмотря на злость и страх, она поступила бы так же. Может, в нашей семье слишком силён дух ша, и мы просто не можем оставить человека умирать. Знать бы только, правильно ли это по отношению к преступнику или нет.
Экран словно загипнотизировал меня, не могу оторвать взгляд от кнопки «удалить». Я должна избавиться от запроса Ванессы Делинхолл, так как именно я его и составляла. Он исчезнет, будто никогда и не создавался, так же как исчезла и сама девушка, будто вовсе и не рождалась. Бетти толкнула меня локтем в бок:
— Уснула что ли? — голос звучит весело и непринуждённо. Конечно, ей ведь нечего скрывать! — Давай, заканчивай работу, скоро в зал приёма идти.
Одно движение руки словно в тумане — и вот Ванесса никогда не появлялась в этом здании, никогда не говорила со мной. Странно, но сейчас я почти ничего не чувствую.
— Эй, Лиса, ты в порядке? Ты какая-то бледная, — Бетти обеспокоенно заглядывает мне в лицо, а я выдавливаю из себя слабую улыбку.
— Ничего от тебя не укроется. Сэм и я поссорились, неделю уже не разговариваем, вот и подкосилась немного, — правда, и не придерёшься.
— Да ладно! А что случилось?
— Так, пустяки, — я махнула рукой. — Не сошлись во мнениях, — ещё одна половина правды.
— Не расстраивайся, помиритесь. Я-то вас знаю. Вы же семья, всё придёт в норму.
— Конечно, — улыбаюсь я, а сама тем временем думаю про те слова о другой крови. Ну зачем ей вздумалось говорить такое?
— Эй, Кастерли! — вдруг раздаётся у входа, и моё лицо автоматически перекашивает от раздражения. Это нормальный рефлекс, когда к тебе обращается Синди Паркинсон. Бетти тоже недовольно поднимает на неё взгляд:
— Чего тебе? Твой отдел в другой стороне, потерялась? — она редко позволяет себе говорить в таком грубом тоне, обычно это моя прерогатива, но только не в случае с Паркинсон. Здесь любые средства хороши.
— Не с тобой говорю, коротышка! — это обзывательство для Синди словно заклинание, но мы настолько к нему уже привыкли, что даже не реагируем. Что поделать, если у девушки плоховато с фантазией. — Так, Кастерли, у меня нет никакого желания лишний раз заглядывать в вашу... вашу норку, — конечно! Её отдел ведь такой огромный! — Но тебя вызывают наверх, просили передать, — на её лице отразилась ехидная ухмылка, которую та даже не потрудилась сдержать.
Но меня мало интересовало её злорадство, моё тело похолодело, как у мертвеца. Они знают, они всё знают! Меня как минимум упекут за решётку, а может и вообще убьют! Но как же им удалось? Сэм не сдала бы, я знаю точно, несмотря на все её недовольства. Может, ша всё-таки впервые за всю жизнь поднялась на чердак? Немыслимо!
— Зачем? — тем временем каркающим голосом спрашиваю я и злюсь, что эта зараза замечает, как я испугалась.
— Тебе-то лучше должно быть знать, — она приблизилась и склонилась над моим столом, её длиннющие золотистые волосы заслонили экран компьютера, ногти впились в стеклянную опору, отделяющую моё рабочее место от остального мира; красные губы казались измазанными в крови, словно она выпила её из раны того самого изгнанника. Вообще, Синди признанная красотка, как бы она мне не нравилась, я никогда не отрицала этого очевидного факта, но сейчас девушка показалась мне уродливой ведьмой. Видимо, у меня от страха расплавились мозги.
— Что же ты натворила, наша умница-разумница? — эти её слова вдруг вернули меня к реальности. Удивительно, но сейчас я благодарна Синди за её вечную привязанность к одинаковым прозвищам. Теперь я снова могу дышать.
— Может, меня собираются наградить? — улыбаюсь в ответ. — Недавно разговаривала с Мередит Уотсон, — вспоминаю я тот вечер, — она была хорошего мнения о моей работе, — немного приукрасим и вуаля, лицо Синди уже меняется.
— Посмотрим, — бурчит она. — Как, кстати, твой дружок поживает?
— Оу, прекрасно! Мы с ним на днях ходили в кино, — вообще-то я давно уже не разговаривала с Троем, а точнее после того звонка про Ванессу, но нельзя было упустить случая позлить Паркинсон. Её лицо скривилось, и перед тем как выйти, она бросила через плечо:
— Ага, только в кино он и сможет выносить твою компанию!
Мы с Бетти усмехнулись. Наша вражда с Синди длится с незапамятных времён, а точнее ещё с младшей школы. Семья Паркинсон считается очень состоятельной, её родители работают в научной лаборатории, и они достаточно близки с самим Советом. Синди пророчат блестящее будущее в сфере управления, куда по какой-то несчастливой случайности мы вместе пошли работать. Всё по классике жанра — богатая красавица, мечта всех парней, ещё в школе по уши втрескалась в Троя, который и смотреть-то на неё не думал. Синди так и не простила нашей с ним дружбы, а дальше всё собралось как снежный ком из кучи мелких конфликтов. Думаю, для нас с Паркинсон это уже стало неотъемлемой частью жизни — вечная неприязнь друг к другу. Но сейчас мне было не до Синди, меня ждал директорат.
Я неохотно покинула свой маленький отдел и неспешно побрела в сторону лифтов. Куда спешить, если меня вдруг разоблачили? Но если нет, то зачем тогда им понадобилось вызывать меня? Мой желудок скручивался в узелок, а ноги так и норовили повернуть назад,
