мягко поставил собеседника в рамки сыщик.
Как и предполагал Гуров, решение Арутюняна написать заявление в полицию было вызвано размером взятки. Бизнесмен был не прочь «подмазать» чиновника для получения разрешения, поскольку знал, что чаще всего именно так работает система. Однако Киреев запросил огромную для Арутюняна сумму. А когда тот попробовал торговаться, напрямую сказал, что сделает все, чтобы Арутюнян разрешение на строительство никогда не получил. Вот взбешенный бизнесмен, у которого с документами было все в порядке, и пошел в полицию.
– Я уверен, что Киреева предупредили, – криво усмехнулся Арутюнян в конце своего рассказа. – Я ведь сразу, как согласие на операцию дал, позвонил этому чинуше из полиции и сказал, что готов принести всю сумму. Он сам назначил место и время встречи. Телефон был на громкой связи, и полицейские все слышали. А потом, бац, и облом. Я тех полицейских, которые при разговоре по телефону были, в свидетели звал, чтобы они подтвердили, что Киреев был готов взятку взять. А они: «Да, о встрече договаривались. Но по какому именно поводу должна быть встреча, разговор не шел». Как, блин, не шел, когда речь прямо велась о передаче денег?..
– Где вы были вчера с шести до семи утра? – прервал его рассказ сыщик.
– В тренажерке. У меня в подвале дома тренажерный зал, и я там каждое утро что-то вроде зарядки делаю, – ответил Арутюнян. – А что случилось?
Гуров решил сделать исключение и ответить на вопрос, а заодно и посмотреть на реакцию бизнесмена:
– В это время вчера убили Киреева.
– Вот как? А я, значит, в подозреваемые попал? – удивился бизнесмен. – Зря вы так думаете. Я ведь не столько на Киреева обижен, сколько на ваших коллег, извините за прямоту. Я ведь понимаю, что в России испокон веков существует правило «не подмажешь – не поедешь». И то, что чиновники деньги берут, наша национальная традиция. А вот когда полицейские их отмазывают, это уже хуже. Вы ведь закон и людей должны защищать… Да что я вам это говорю?! Вы и сами все прекрасно понимаете. Если позволите, дам вам совет: если Киреева убили из-за его взяточничества, то ищите человека, который никогда бы взятку не дал и считает стяжательство смертным грехом. Только такой мог бы взяточника убить…
Возвращаясь в Главк, Гуров вынужден был согласиться, что в чем-то Арутюнян был прав. Фанатик, считающий взяточничество сродни алчности, корыстолюбию, действительно мог бы пойти на убийство. И хотя убийство тоже грех, но не смертный. Но даже если допустить, что такой фанатик в Москве появился, почему он начал именно с Киреева?.. Был знаком лично?.. А почему убил только сейчас? Или раньше про взятки не знал?..
– Блин, таким образом я черт знает в какие теософские темы закачусь! – оборвал свои размышления Гуров. – Идею Ашот, конечно, красивую подал, но очень уж бредовую…
В «дежурке» в Главке Гурова оповестили, что его просили зайти в криминалистический отдел. Спецы закончили работу по экспертизе по Кирееву, и все материалы он может забрать. Сыщик поднялся наверх и сделал небольшой крюк, зайдя в экспертно-криминалистический отдел, чтобы забрать материалы. Лишних вопросов по смерти Киреева задавать не стал, решив сначала изучить отчет. А как только он стал его просматривать, в кабинет ввалился Крячко.
– Глухо, Лев, как ты и предполагал, – заявил Станислав, стаскивая куртку, и, как обычно, вместо того чтобы повесить ее на вешалку, бросил на диван. – Парни Ступина прочесали все окрестные дома и даже со сторожем храма разговаривали, но никто ничего не видел и не слышал. Точнее, одна бабушка, божий одуванчик, которая чуть ли не в четыре утра каждый день просыпается, видела, как Киреев с собачкой вышел из подъезда и, как всегда, пошел в сторону сквера. Да еще один собачник встретил его по дороге. Оба утверждают, что все было как обычно и никаких странностей они не заметили. Сторож из храма Киреева вообще не видел и понятия не имеет, кто это такой. Сказал, что все тоже было как обычно. Несколько человек прошли мимо церкви. Кто-то останавливался и крестился, а кто-то просто шел дальше. В общем, примет убийцы у нас пока нет.
– Я так и предполагал, – буркнул Гуров, просматривая листы отчета экспертов. – Займись Снегиревым.
– Уже! – фыркнул Крячко. – Сделал запрос в паспортный стол. Знаешь сколько в Москве людей с именем Геннадий Снегирев?.. Около пятисот человек!
– Ну так отсей, – отмахнулся сыщик, вновь погружаясь в отчет. – Тому, с кем конфликтовал Киреев, не может быть меньше тридцати и уж никак не больше шестидесяти.
– Лев, ну не держи меня за практиканта! – немного обиделся Стас. – И это я уже сделал, и все равно остается около сотни человек. Я их один до второго пришествия Христа проверять буду! Надо ребят привлекать…
– Привлекай. Возьми надежных, кто ответственно работать умеет, и проверяйте, – отмахнулся Гуров и вдруг застыл: на одной из фотографий, сделанных с трупа Киреева, был отчетливо виден порез в виде креста на правом виске. – Подожди, где-то я уже такое видел…
Глава 3
Лекционные аудитории в вузах все время почему-то вызывали у Гурова ассоциации с аренами для гладиаторских боев. Вроде ничего общего не было. Внизу никто не сражался, и публика не свистела и не готовила большие пальцы, чтобы с их помощью решить участь проигравшего бойца, но ассоциация с гладиаторской ареной у сыщика никуда не делась даже спустя много лет после получения высшего образования. Вот и на этот раз, когда он сидел на самой верхотуре в аудитории Российского государственного университета правосудия, ассоциация с гладиаторами приходила на ум сама собой. Тем более ему скоро предстояло спуститься вниз и выступить перед студентами с небольшой лекцией.
На этот безрассудный шаг Гурова уговорила Зинаида Федоровна Опушкина, которая периодически читала лекции еще ему, в бытность обучения сыщика в Академии милиции. Гуров до сих пор побаивался ее строгого нрава и вяло возражал против этого приглашения, сдавшись уже через пять минут после начала разговора. А сейчас сидел и слушал ее лекцию о причинах и следствиях нераскрытых убийств. Пожилой преподаватель имела свое непререкаемое мнение на любой счет и умело его аргументировала. Вот и сейчас Зинаида Федоровна убедительно доказывала, что в появлении «висяков» повинна исключительно недостаточно высокая компетентность сотрудников следственных органов. По ее словам, преступник всегда допускает ошибки, каким бы подготовленным он ни был. И главная задача следователя и оперов – эти ошибки заметить.
А свои слова она иллюстрировала фотографиями и документами из дела об убийстве некой Вероники Быковской, которое к тому времени не было раскрыто. Зинаида Федоровна объясняла студентам пошагово, что, как и почему делали сотрудники правоохранительных органов, занимаясь изучением следов преступления. С ее слов выходило, что следователь, опера и эксперты делали все правильно, за исключением одной маленькой детали, которую они пропустили. И Опушкина вывела на экран крупным планом эту деталь – небольшой крестик на правом виске жертвы. Эксперты так и не смогли установить, как и когда он там появился – до смерти или сразу после нее.
– Вот! – тогда торжествующе произнесла Зинаида Федоровна. – Эту маленькую деталь эксперты отметили, но никто из следователей или оперов внимания на нее не обратил. По крайней мере, дальше в материалах дела ничего об этом крестике не говорится. А ведь это, скорее всего, и есть та маленькая ошибка, которую совершил преступник и которая могла бы на него вывести. Вот только изучать эту улику никто не стал…
Тогда Гуров с ней не согласился, посчитав этот довод притянутым за уши. Тем более на виске, рядом с крестиком, похожим на те, которые чертят, играя в «крестики-нолики», и частично перекрывая его, красовался большой синяк. Вполне возможно, такой своеобразный шрам женщина получила при падении или когда убийца ударил ее. Вот только сейчас сыщик думал уже совершенно по-другому, поскольку крест на виске Быковской был очень похож на тот, который Гуров увидел на фотографии трупа Киреева. И находился он на том же самом месте!
– Стас, похоже, у нас серийник, – проговорил Гуров, выбираясь из воспоминаний.
– Лева, ты белены объелся? Или, как сейчас молодежь говорит, кислоты хапнул? – вытаращился на него Крячко. –
