когда я закончу.
— Итак, как бы я поступила? — Мне отчаянно хочется спрятать лицо в ладонях, или спрятаться под стол, или даже включить пожарную сигнализацию, но если он собирается вести себя так легкомысленно и беспечно по этому поводу, то и я тоже.
Потому что я действительно умираю от желания узнать это сейчас. Если он живет такой скрытной извращенной жизнью, тогда я хочу заглянуть за занавес.
Это заманчиво — просто окунуться с головой в ту запретную, но захватывающую жизнь, которую он ведет.
Итак, вместо того, чтобы прятаться, я заставляю свое тело не выдавать меня, держу спину прямой, а выражение лица расслабленной. Как будто я просто спросила его, какой суп на сегодня, а не о том, насколько хорошо я справлюсь с ролью развратной рабыни-секретарши.
После минуты продолжительного молчания и глубокого выдоха он говорит:
— Ты поступила исключительно, Шарлотта.
Подожди, что?
— Мне показалось, ты был очень зол на меня, — отвечаю я. — Я не сделала ничего правильного.
— Ну, в свою защиту могу сказать, что ты даже не понимала что делаешь.
Смех вырывается из моей груди.
— Так в чем же это было исключительное событие?
Он снова задумчив, явно воюет сам с собой в своей голове, взвешивая свои варианты, вероятно, думая, что как более взрослый человек здесь, он действительно должен положить конец этой неуместной дискуссии.
— Я действительно не должен этого говорить…
— О, да ладно тебе. Ты сам это начал.
Это требует определенных усилий, но мне удается сохранить свой небрежный тон и ленивый подход.
И вдруг, никаких колебаний. Слова просто без усилий долетают через стол прямо с его губ до моих ушей.
— Мисс Андервуд, ты выглядела восхитительно, стоя на коленях.
Даже если бы у меня был голос в этот момент, я бы не знала, что сказать.
Вместо этого я полностью лишаюсь дара речи, сижу напротив него как рыба с отвисшей челюстью, удивляясь, как я перешла от драки с Бо на лужайке перед его домом пару дней назад к этому — его отец говорит мне, что я хорошо выгляжу, стоя на коленях.
Нет, не просто хорошо.
Восхитительна.
Теперь это слово потеряло для меня всякий смысл.
За всю мою долгую жизнь не пройдет и дня, когда я услышу эти три слога и не подумаю о мужчине на двадцать лет старше меня, использующем именно это обозначение, говоря о том, как хорошо я преклонила перед ним колени.
Это нелепо.
Нарциссическо, унизительно, чувственно и льстиво и… еще много слов, которые я, кажется, не могу подобрать в данный момент.
И каким-то образом единственные слова, которые мне удается произнести в ответ, это:
— Я сделала?
— Да, — отвечает он, и это звучит голодно, как рычание льва перед добычей.
Сидя здесь в своем ошеломленном молчании, я умоляю свой мозг проявить связную мысль… О, это было приятно.
Наконец, он останавливается на вопросе.
— И это коленопреклонение.
— И ты думал, что я одна из тех девушек? Это и есть та работа, которую ты мне сейчас предлагаешь?
— Это было бы крайне неуместно, учитывая твои отношения с моим сыном.
— Прошлые отношения, — добавляю я, потому что все это звучит безумно, это действительно так, но я не уверена, что хочу, чтобы он пока исключал меня из всего этого.
Мое любопытство взяло верх надо мной.
— Ты нанимаешь меня в качестве одной из своих коленопреклоненных девушек не из-за Бо…
— Нет, Шарлотта. Я не нанимаю тебя в качестве одной из моих коленопреклоненных девушек, потому что мне нужна секретарша, а тебе, похоже, нужны деньги.
— Это было похоже на оскорбление, — отвечаю я, и он снова смеется.
— Значит, тебе не нужны деньги?
— Очень смешно. Ты же знаешь, что я соглашусь. Но зачем тебе понадобилось нанимать меня в качестве своей секретарши? Ты ничего обо мне не знаешь.
— Я знаю, что ты жила с моим сыном, а теперь нет. Он не хочет со мной разговаривать, так что позволь мне вместо этого помочь тебе. Работа невелика. Помогать мне по хозяйству, приносить кофе и ланч. Что-то в этом роде. — Он оглядывает каток. — И я предполагаю, что оплата будет лучшее. С преимуществами.
Здесь действительно не о чем особо думать, не так ли? Он предлагает мне настоящую работу с несомненно лучшей оплатой. И я не собираюсь лгать, эта компания меня интригует. Это звучит намного увлекательнее, чем быть секретарем у банкира или риэлтора.
— Ты можешь потратить некоторое время на то, чтобы подумать об этом, — добавляет он.
Моя голова наклоняется, а губы сжимаются в тонкую линию, словно говоря: Не будь смешным.
Если он думает, что мне действительно нужно подумать об этом, он сумасшедший или просто проявляет снисходительность.
Когда он встает, я думаю о важном вопросе, который просто немного неудобно задать, но я должна
— Подожди, — говорю я, хватая его за руку.
— Случайный вопрос, но является ли твоя компания благотворительным… клубом или как там его…
— Клуб непристойных игроков.
— Да, — киваю я, подавляя свои нервы.
— Это всеохватывающее мероприятие?
Он откидывается на спинку стула хмурит брови, и хитрая улыбка приподнимает уголок его рта.
— Очень. Почему ты спрашиваешь?
— Это важно для меня, — отвечаю я, прекращая разговор на этом.
Я уверена, что сейчас он задается вопросом, являюсь ли я тайным членом сообщества, и если да, то каким образом, но я не раскрываюсь.
Ему не нужно знать, что я самый яростный союзник в мире, потому что мне нужно защищать самого милого маленького детеныша в мире.
— Тогда в таком случае, — добавляю я, вставая и протягивая руку… что, как я теперь понимаю, неловко и в значительной степени неуместно.
Кривая улыбка остается на его лице, когда он смотрит на мою протянутую руку и следует моему примеру, вставая и беря мою руку в свою.
Его медвежий коготь затмевает мою маленькую ручку, когда он пожимает ее. Но оно теплое, а его хватка достаточно крепкая, чтобы у меня по спине пробежали мурашки.
— Я полагаю, это означает, что ты согласишься на эту работу, — отвечает он.
Когда мы стоим здесь, пожимая друг другу руки на роликовом катке, я задаюсь вопросом, кто здесь записался на более странную должность.
Знает ли Эмерсон Грант, на что он пошел со мной?
Наверняка к этому времени он уже осознал тот факт, что я не какая-нибудь девчушка с мягким голосом и подобающим поведением, и я не собираюсь вести себя как обычная секретарша в стиле Безумцев.
Но в то же время я записываюсь на работу в компанию, которая занимается причудливыми извращениями и
