подол и, слегка нагнувшись, скользнула внутрь. Панорамные окна были занавешены изнутри, поэтому девушке понадобилось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к тусклому освещению после яркого солнечного света.
В карете сидел мужчина. Уверенная, что это Натэн, Маша поздоровалась и уже собралась было сесть рядом с ним. Это было предпочтительнее, чем оказаться в тесной близости к Айдэну Ларану. Как вдруг поняла, что это и есть Айдэн.
Девушка развернулась, чтобы сесть на скамейку напротив. Но в этот момент экипаж тронулся с места, и Мария упала на мужчину.
– Я так и знал, что ты набросишься на меня, лишь стоит нам остаться наедине, – произнёс насмешливый голос, который Маша уже начинала потихоньку ненавидеть. По крайней мере, вскипала она мгновенно, стоило лишь его услышать.
Вот и сейчас она попыталась подняться, но в неудобной позе и в движущейся карете, у неё получалось лишь барахтаться на коленях у Айдэна.
Маша боялась, что он оттолкнёт её, возмутившись неудобством, которое она причиняла мужчине, ёрзая у него на коленях. Но к чести Айдэна надо сказать, что он терпеливо сносил её хаотичные движения и даже прижимал к себе. Видимо, чтобы она не упала на пол. Правда, чересчур сильно.
Сердце мужчины забилось сильнее, а дыхание стало учащённым. Мария вдруг поняла, что это всё неспроста. И застыла. Повернулась к нему. В сумраке кареты черты лица Айдэна угадывались смутно, но глаза, пристально глядевшие на девушку, мерцали зелёным огнём.
Маше стало не по себе. Она рывком вскочила на ноги и взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие. Но всё равно упала, к счастью, на противоположную скамью.
Взглянула на Айдэна, но никакого зелёного блеска в глазах у того уже не было. «Наверное, показалось», – облегчённо подумала девушка.
Скамья, на которую опустилась девушка, оказалась деревянной и была гораздо жёстче колен мужчины. На какой-то краткий миг Маша даже пожалела, что поспешила убежать от него. Но тут же одёрнула себя. Не стоит позволять подобным мыслям бродить у себя в голове.
– А где Натэн? – спросила ровным голосом. По крайней мере, она очень старалась, чтобы голос не выдавал обуявшего девушку смятения, которое охватывало её каждый раз, стоило остаться наедине с Айдэном и попасть в ауру ледяного равнодушия, окружавшую его. Или стать жертвой его колких насмешек. Всё зависело от настроения мужчины. По крайней мере, так казалось Маше.
– Он остался в замке, предоставив нам возможность познакомиться поближе, – насмешливым тоном ответил Айдэн, с ухмылкой глядя на неё.
Маша, остро реагировавшая на любое его двусмысленно замечание, тут же подобралась и, напустив на себя неприступный вид, принялась рассматривать карету изнутри.
Похоже, она всё-таки предназначалась для четырёх человек, по двое на каждой скамье. Но ехать им бы пришлось, прижавшись друг к другу локтями. «Зато зимой, наверное, тепло», – подумала Мария, стараясь избегать взглядом мужчину, занявшего, казалось, большую часть свободного пространства экипажа. Куда бы она ни посмотрела, в поле зрения всё равно попадала то его нога в высоком сапоге, то широкая ладонь, державшаяся за ручку на двери. Но хуже всего была ухмылка этого грубияна, а она преследовала Машу, даже когда та закрывала глаза.
К тому же сидеть на деревянной скамье было очень неудобно. Карета постоянно подпрыгивала на ухабах. Из чего Маша заключила, что асфальта на местных дорогах ещё не было. Девушка в такт экипажу подпрыгивала на каждой рытвине. И очень скоро её пятая точка уже просто требовала немедленно что-нибудь придумать.
Айдэн, поначалу отрешённо наблюдавший за мучениями Марии, вдруг протянул ей небольшую подушечку.
Девушка недоумённо посмотрела на него. «Он, что, думает, я смогу тут уснуть? При такой тряске?»
– Подложи на сиденье, – улыбнулся мужчина её сомнениям.
Маша покраснела, хорошо, что в карете это было незаметно. Ну как можно быть такой недогадливой?!
– Спасибо, – она положила подушечку на скамейку и села сверху.
Продолжать путь стало намного легче. Деревянная поверхность уже не набивала синяков, и Маше стало интересно посмотреть, что же там за окном.
Она отвела в сторону занавеску, и её взору открылось настоящее зелёное чудо.
Всё вокруг было ярко-изумрудного цвета. Так много зелени Маша, выросшая в крупном российском городе, ещё никогда не видела.
Карета проезжала по холмистой местности. Кое-где по склонам яркими пятнышками сверкали разноцветные головки ромашек, колокольчиков и каких-то неизвестных Марии цветов.
Вдалеке виднелся лес, дополняя пасторальную картину тёмной густой зеленью хвойных деревьев.
«Может, я бы и смогла жить в такой сказке», – вдруг подумалось Марии. Здесь было так красиво. В своём мире она никогда не видела подобного. Казалось, что нога человека ещё не оскверняла девственной чистоты природы, так и остававшейся в своём первозданном великолепии.
Карета остановилась так же неожиданно, как и тронулась в путь. Маша замерла на своей подушечке, не зная, что ей делать дальше. Но при этом, не желая ничего спрашивать у Айдэна. Который, если бы был воспитан как истинный джентльмен, должен был сам ей всё объяснить!
Но мужчина молчал, отрешённо глядя в окно.
Мария медленно начала закипать. Но в этот момент дверца экипажа открылась, и кучер опустил лесенку прямо в зелёную траву.
Девушка начала было подниматься. Но Айдэн сумел её опередить и в несколько шагов оказался снаружи.
«Грубиян», – подумала уже привычное Мария. И тут заметила протянутую ей ладонь. «Так это он выскочил, чтобы помочь мне спуститься?» – удивилась она, но внутри потеплело.
Пальцы, когда она вкладывала их в его руку, немного подрагивали. И вообще, Маша испытывала непонятное волнение. Которое в последнее время преследовало её практически неотступно.
Её маленькая ладошка почти терялась в его широкой и мужественной ладони. Айдэн сжал её пальцы, крепко, но в то же время осторожно. Словно это была хрупкая драгоценность, которую он боялся повредить неосторожным движением. Вот и пойми этих мужчин! То лёд, то пламень, то бархатистое облачко…
С помощью Айдэна Маша спустилась на мягкую изумрудную траву. Она уже хотела поблагодарить мужчину. Как вдруг он, поймав взгляд девушки, прикоснулся губами к её руке, опалив своим дыханием.
Мария не могла забрать свою руку, не могла ничего сказать и, вообще, пошевелиться. Она могла лишь неотрывно смотреть в его
