которого и самого казнили точно таким же способом. А на Руси первое упоминание о сожжении содержится в летописи 1227 года: в Новгороде были сожжены четыре волхва (служителя дохристианских языческих культов).
Так что ничья «мрачная слава» ничего особо не «затмила» и затмить не могла. Особенно если сравнивать деятельность той же испанской инквизиции с репрессиями сталинского НКВД и нацистского гестапо…
В книге французского журналиста и эссеиста, апологета Римско-католической церкви Жана Севиллья читаем:
«Как это ни кажется удивительным, но люди XIII века рассматривали инквизицию как избавление. Средневековая вера не была индивидуальной верой: общество формировало органичное объединение, в котором все оценивалось в коллективных терминах. Отрицание веры, ее предательство или фальсификация представляли собой преступления, виновные в которых должны были отвечать перед обществом»[61].
Учреждение новой инквизиции в Кастилии
Жан Севиллья пишет: «В 1478 году Изабелла Кастильская и Фердинанд Арагонский попросили у папы полномочий для учреждения специальной юрисдикции. Она должна была находиться под покровительством государства, а ее функция должна была состоять в борьбе с ересью, а в особенности с обращенными евреями, которые тайно продолжали практиковать свои иудаистские обряды, за что они считались еретиками. 1 ноября 1478 года булла Exigit sincerae devotionis папы Сикста IV даровала это право. Так родилась испанская инквизиция»[62].
В самом деле, 1 ноября 1478 года папа Сикст IV (жадный до денег человек, который «не имел позорных сношений только лишь со своими сыновьями»[63]) специальной буллой уполномочил Изабеллу и Фердинанда учредить инквизицию в Кастилии. Этой буллой инквизиции было дано право арестовывать и судить еретиков, а также конфисковывать их собственность в пользу короны, папского престола и инквизиторов.
Жан Севиллья утверждает: «Фердинанд Арагонский колебался, Изабелла тоже. Они понимали, что евреи представляют собой прекрасных соратников монархии. Если они и пошли на это, то лишь для того, чтобы прекратить волнения и восстановить гражданский мир»[64].
Фердинанд Арагонский и Изабелла Кастильская. XVI век
А еще этот французский журналист пишет: «Основанная в 1478 году, инквизиция нацеливалась не только на евреев, но и на мусульман, так как ее задачей был контроль над чистотой веры и нравами крещеных. Сама эта организация заработала лишь через два года после опубликования папской буллы. В этот промежуток времени, путем пастырских писем, специальных нравоучений и визитов домой, Церковь предпринимала усилия для просвещения новых христиан»[65].
В конечном итоге было решено, что два или, возможно, три священника будут назначены инквизиторами. При этом право назначать и смещать их было доверено не доминиканцам или какому-либо другому папскому институту, а лично Изабелле и Фердинанду.
Папская булла, по словам испанского священника и историка инквизиции Хуана Антонио Льоренте, уполномочивала Изабеллу и Фердинанда назначить инквизиторами «архиепископов и епископов или других церковных сановников, известных своей мудростью и добродетелью <…> в возрасте не моложе сорока лет и безупречного поведения, магистров или бакалавров богословия, докторов или лицентиатов канонического права, после того как они выдержат полный экзамен»[66].
Этим «уважаемым людям» должно было быть поручено обнаружение еретиков, вероотступников и пособников преступлений против веры. Папа Сикст IV дал им необходимую юрисдикцию и позволил Изабелле и Фердинаду «отзывать их и назначать на их место других лиц»[67].
Считается, что с этим решением связаны самые жуткие страницы истории, а также немыслимые по своей жестокости преступления святой инквизиции, получившие наибольший размах именно в годы правления Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского.
Об этом пишут очень многие. И.Р. Григулевич, например, в своей книге «Инквизиция» дает нам один из образчиков такого однозначно-осуждающего словотворчества:
«Испанская инквизиция! <…> О ее кровавых деяниях написаны сотни книг, о ней пишут и будут писать как испанские историки, так и историки других стран, пытаясь не только рассказать в назидание потомству о ее жестокостях, но и объяснить их, разобраться в сложных корнях, породивших и питавших этот репрессивный орган на службе церкви и испанской короны.
В Испании инквизиция достигла своей „высшей“ степени развития. Испанская инквизиция стала примером, эталоном для учреждений такого же рода во всем христианском мире.
И действительно, нигде инквизиция не действовала так жестоко и всеобще, нигде она не соединяла в себе в такой „совершенной“ форме черты церковной и политической (государственной) полиции, как это было в Испании, управляемой католическими монархами»[68].
Даже утверждается, что в 1478 году Изабелла и Фердинанд воспользовались «этой изощренной машиной террора для укрепления своей единоличной власти и начала политического объединения Испании из небольших разрозненных феодальных королевств в мощную мировую державу»[69].
В принципе, так оно и есть. С одной лишь оговоркой, что невозможно строить единое государство без национализма, без кровопролития и без насилия по отношению к несогласным. В.И. Ленин любил повторять, что «любое государство есть угнетение»[70], а он, как известно, хорошо знал, о чем говорил. С другой стороны, государство невозможно без контроля и органов контроля. В этом смысле стоит напомнить, что слово «инквизиция» происходит от латинского inquisitio (расследование). Таким образом, это был всего лишь следственный орган.
Учреждение новой инквизиции в Севилье
17 сентября 1480 года Изабелла и Фердинанд, будучи в Медина-дель-Кампо, назначили в качестве первых инквизиторов двух доминиканцев – Мигеля де Морильо и Хуана де Сан-Мартина (первый из них до этого был инквизитором в арагонской провинции Руссильон). Они начали исполнять свои обязанности в именно Севилье, где марранская[71] община не показывала должной лояльности по отношению к властям и угрожала восстанием. С этого момента инквизиция в двойной монархии начала быстро превращаться в мощную организацию с жесткой, почти военной дисциплиной. Очень скоро в каждой провинции были созданы трибуналы во главе с инквизиторами.
Активное участие в этом принимали Томас де Торквемада и Альфонсо де Охеда, приор доминиканского монастыря в Севилье. Альфонсо де Охеда встретился с Изабеллой и Фердинандом и изложил перед ними проблему севильских марранов, попросив принять соответствующие меры. В конечном итоге королевская пара обратилась к папе Сиксту IV с просьбой разрешить установление в их королевстве института инквизиции.
Мигель де Морильо и Хуан де Сан-Мартин
