Я могу вас проводить?
— Да, пожалуйста, — она бы и сама добрела до комнаты, но, видимо, делать этого не следовало. Вдруг хозяин специально приставил к ней слугу, чтобы контролировать каждый шаг. Пусть перспектива вечно чувствовать себя под конвоем и не казалась такой уж заманчивой, но ради луноцвета можно потерпеть и это тоже.
— Как много нужно времени, чтобы луноцвет расцвел? — с чего она вообще взяла, что Аэрн знает? Старик производил впечатление жившего здесь веками, знавшего буквально все о каждом камне в замке. Может, и в растениях смыслит не хуже остального?
— Раз на раз не приходится, — со вздохом ответил слуга, пропуская ее перед собой на лестнице. — Может и не распустится вовсе. Никогда не знаешь.
Марта остановилась. То есть как не распустится? Она будет кормить луноцвет своей жизненной силой, а потом окажется, что зря? Впрочем, пытаться все равно стоит. Иначе матушку не спасти.
— Почему? — если можно разузнать, отчего цветок распускается, то и избежать неудачи тоже можно, так?
— Потому что это крайне капризное растение, и не каждое сердце может дать ему то, что нужно для завязи.
Звучало это как-то слишком образно и обтекаемо, но они уже дошли до комнаты, слуга поклонился и исчез. Теперь Марта знала, что ушел порталом, и не удивлялась как в первый раз. Хоть и потеряла шанс вытянуть ещё хоть крупицу знаний.
Несмотря на то, что перед ужином вздремнула, девушка ощущала себя уставшей настолько, что была готова упасть на кровать, едва увидела ее, войдя в двери отведенной спальни. Снова идеально заправленная, будто никто не спал на ней совсем недавно, она манила воспоминаниями о сне, в котором отец казался таким живым и настоящим. Марта никогда не проявляла способностей провидцы, да и у отца не имелось редкого дара хождения по снам. Таких магов почти не рождалось, но те, кто попадали в Академию на специальность снохождения, сразу же вербовались на службу Короне. Оно и ясно. Такой умелец мог убить человека во сне, потом и не докажешь, что это убийство. Со стороны просто сердце не выдержало. Так ещё и передавать важные сообщения без риска утечки информации тоже никто не мог лучше сноходцев. Любые расстояния не помеха. Лег спать и все, ты на связи. Как-то в детстве Марта мечтала, что однажды, годам к 7, дар в ней проснется. И именно такой, редкий.
— Ты же не сонюшка у меня, куда тебе по снам ходить. Ради этого придется спать, — подтрунивал отец.
Спать маленькая Марта не хотела. Только стать особенной, очень-очень важной и редкой. Не ради славы и больших денег. Просто быть важной, делать что-то по-настоящему значимое.
— Каждый человек на своем месте делает что-то важное, — отец всегда верил в уникальность всех в мире. — Без пекаря, например, не было бы у людей хлеба. А ведь посмотришь, он незаметный человек. Того, кто хлеб продает знают в лицо, в пекаря только свои: поворота да кухарки.
Так было в городе, где они раньше жили. Тут, в деревеньке, все знали друг друга с пелёнок. И ремесленничество передавалось по наследству. Только Марте не досталось от отца, ни магии, ни тяги к науке.
Глава 5
Отец…
Кутаясь в плед, Марта мысленно звала его в свой сон, надеясь и так отчаянно желая встречи. Но приснился ей не он…
— Сынок, умоляю… — все та же женщина в светлом платье. Черное нечто захватывает почти треть ткани и, конечно же, всего, что под этой тканью скрыто. Красивое лицо искажено болью и тоской. — Пожалуйста… не надо, — на губах пузырится кровь. Женщина заходится кашлем, таким сильным, что лежащее на траве тело вздрагивает, отрываясь плечами от земли, чтобы тут же тяжело опасть назад. Лицо сереет, глаза теряют блеск…
Марта мечется по постели. Ей отчаянно хочется что-то сделать, как-то помочь, но в голове четко поселилось осознание: спасти несчастную уже невозможно. Это магия, какое-то сильное проклятие, не иначе. Чернота буквально разъедает под собой все, обволакивая коконом и забирая жизнь. Вдруг в голове проносится насмешливый голос хозяина замка:
Кормить будешь своей силой.
От осознания этого холодит внутри. Так нестерпимо хочется проснуться. Или увидеть что-то еще из этой сцены. Как будто, если подождать, то кадр сменится и вместо агонии смерти ей покажут других участников процесса. Теперь уже Марта не сомневалась, что увидит рядом с женщиной нынешнего хозяина замка. Выходит, сельчане оказались правы: Риэрн убил своих родителей.
Каким же нужно быть чудовищем, чтобы пойти на такое? Марта могла понять многое, но родители — это святое. Они дали тебе жизнь, одним своим существованием ты обязан им. Особенно матери. Как можно хладнокровно смотреть на гибель того, кто качал тебя на руках, целовал перед сном, утешал, доведись упасть или пораниться. Как можно стать причиной ее гибели? Нет-нет, это не человек. Человек не мог сделать такого. Верно говорят, что мага поглотила тьма. За убийство родителей это даже мягкое наказание. Марта бы придумала что-то более мучительное и жестокое. Любившая отца и мать больше всего на свете, никак не могла она принять такого поступка. Отторжение мгновенно переросло в ненависть, лютую и жгучую.
Чудовище! — шептали сухие ее губы, шелестели легким дыханием, едва различимо роняя гневные обвинения в пустоту черноты гостевых покоев. — Проклятое чудовище!
Ей, наконец, удалось проснуться. Темнота комнаты пугала. Казалось, что мгла из сна пробралась в реальность и теперь нападет на нее тоже. Расплывется по рукам, груди и задушит, высосав всю душу. Холодок страха прошелся вдоль шеи, лизнул плечо дуновением ветра. Съежившись на кровати, Марта подтянула под себя ноги, укутав их одеялом, как делала в детстве, когда под кроватью мерещились монстры и, отчего-то, верилось, что одеяло не даст им ухватить тебя за пятку или пальцы.
— Ждали, — качнувшись, ткань занавески скользнула по шершавой поверхности стены, высекая из нее нечто, похожее на сиплую фразу.
Марта вздрогнула, натянув одеяло сильнее. Щурясь, принялась вертеть головой, вглядываясь в силуэты предметов. Незнакомая комната в черноте ночи казалась еще более чужой и враждебной.
— Пришла…, - померещилось? Уже столько раз она слышала за сегодня это пугающее “пришла”, что начинала всерьез верить в то, что в самом деле что-то ждало ее, зовет теперь, намеренно показывает кусочки прошлого этого дома и обитателей.
Этого, конечно, не могло быть, правда? По телу прошел озноб, стягивая страхом сухожилья. Она просто селянка, самонадеянно решившая, что может рискнуть пойти в лес к проклятому колдуну. Одна. Еще и просить у него что-то. Что-то столь редкое и
