Вот и привыкла она на многое не обращать внимания, в том числе и на боль. Я это к тому, что, может быть, сердце у нее давно болело, да только к врачам Марина не ходила.
Майор сделал сочувственное лицо:
– Скорее всего, вы правы. Так и бывает в жизни.
– Да, – закивала Кира. – Неделю назад она позвонила мне и попросила приехать: у нее сильно болело сердце. Я, конечно, засобиралась, но перед этим сказала, чтобы подруга вызвала «Скорую». Марина заверила меня, что так и сделала. Я вызвала такси, но мы попали в пробку. – Девушка слегка побледнела. – Знаете, в четыре часа у нас всегда пробки – час пик. В общем, когда я к ней приехала, мне никто не открыл. Я подумала, что Марину забрали в больницу, но на следующий день мой начальник объявил о ее смерти. – Руки Киры затряслись, и она сжала пальцы. Сергей видел, как расписные ноготки впились в кожу ладошек. – Как рассказала ее соседка, Марина, наверное, боясь, что потеряет сознание, оставила дверь открытой, и врач нашел ее уже мертвой.
– Понятно. – Майор забарабанил ручкой по столу.
Девушка вздрогнула:
– Вы не думайте, я не тяну время, эти подробности очень важны. Позавчера Марину похоронили… А сегодня… – она глотнула. – А сегодня я ее видела…
Сергей подался вперед:
– Видели покойницу?
Кира замялась:
– Я понимаю, это странно звучит… Но, поверьте, я совершенно нормальная.
Майор щелкнул длинными пальцами:
– Где вы ее видели?
– На Суворовской, – пояснила Кира, – Марина выходила из машины.
– Вы убеждены, что вам не показалось? – поинтересовался Сергей, не повышая голос. – Впрочем, существуют люди, похожие друг на друга как две капли воды.
Девушка замотала головой:
– Нет, нет, это была Марина… Впрочем, вот. – Она достала из маленькой сумочки мобильный и включила видео. – Смотрите…
Майор увидел белую машину, марку которой сразу не определил. Из нее вышла высокая худая девушка в белой юбке и синей футболке и направилась к магазину. Неожиданно она обернулась, и ее вытянутое лицо хорошо запечатлелось на ролике: напряженное, суровое, со складками возле губ.
– Она вас видела? – поинтересовался следователь, возвращая Кире телефон.
Девушка покачала головой:
– Не думаю. Скорее всего, нет.
Горбатов вздохнул, отмечая, что в кабинете становилось все жарче и жарче:
– Кира Николаевна, вы присутствовали на похоронах?
– Ну конечно. – Посетительница взглянула на него с изумлением. – Как же я могла…
– Я к чему это спрашиваю? – пояснил следователь. – Вы наверняка видели свою подругу в гробу…Тогда у вас не возникло мысли, что это не она?
Кира захлопала накрашенными ресницами:
– Но я об этом не думала… Разве у нас возникают такие мысли, когда мы приходим на похороны? Кто еще должен лежать в гробу, как не тот, кого мы хороним, верно? И потом, – она замялась, – я боюсь покойников, поэтому и в лицо ей почти не смотрела. Цветы положила – и все.
Сергей улыбнулся:
– Ясно. И все же я уверен, что вы ошибаетесь. Эта девушка, – он указал на телефон, – просто очень похожа на вашу подругу, но не она. Кроме вас, на похоронах были и ваши коллеги. Они почему-то не заметили ничего такого.
Кира достала из сумочки платок и стала мять его в руках.
– Но вы можете проверить мои показания. Я слышала, есть такая программа… Она сравнивает людей на снимках и выдает результат – одно это лицо или нет. Я принесла вам фотографию. – Кира снова открыла сумочку и достала снимок. – Давайте я сброшу вам это видео, а ваш эксперт все проверит. Я буду рада ошибиться.
Щуплая фигурка девушки выражала такое отчаяние, что Сергей согласился:
– Ну хорошо, давайте.
Он сообщил свой номер, и Кира быстро переправила видео.
– А чем конкретно занималась ваша подруга? – спросил майор, чтобы еще о чем-то спросить. Он почему-то был уверен, что их эксперт Саша Бубликов даже и заниматься этим не станет. У них трупы, а тут такая ерунда.
Кира улыбнулась:
– Мы работали в развалинах имения Николая Савина. Вы же знаете, что за городом его усадьба?
Сергей кивнул. О корнете Савине знали почти все полицейские Пригорска, а его мошенничества разбирались в школе полиции и на юридических факультетах.
– Конечно, мне известно о нем.
– Марина мечтала найти те бриллианты, которые Савин якобы замуровал в стену подвала, и оставить себе, – продолжила девушка. – А знаете зачем? Вовсе не затем, чтобы поправить свое материальное положение таким способом. Она постоянно навещала детей в детдоме, делала пожертвования… Недавно директор сказал ей, что у талантливого мальчика Андрюши Сомова, родители которого погибли в автокатастрофе два года назад, обнаружили лейкоз. Мальчик нуждается в срочной операции в Германии, но директор нигде не мог найти спонсора. Так вот, Марина мечтала продать бриллианты, чтобы оплатить операцию.
– Что ж, весьма благородно, хотя и противозаконно, – заметил майор и, встав, подошел к окну. – Кира Николаевна, я обещаю вам, что поговорю с нашим экспертом, и мы сделаем все, что в наших силах. Ваш телефон у меня есть, я обязательно позвоню. Договорились?
Кира опустила глаза:
– Да, конечно. Только очень прошу вас во всем разобраться. Я не ненормальная…
– Я же пообещал. – Сергей поморщился.
Работы было и так невпроворот, и заниматься чем-то сверх не хотелось. Однако он привык держать слово… Придется идти на поклон к Бубликову.
– Я очень надеюсь. – Кира раздвинула уголки губ и направилась к двери.
Сергей проводил ее утомленным взглядом и взял фотографию Марины.
Глава 3
Варшава, 1872 г.
Два класса лицея давали права среднеучебного заведения, и Николай поступил юнкером в гвардию. Издавна все мужчины по линии отца служили в кавалерии, и поэтому Герасим Сергеевич не выбрал для сына другой путь. Кроме того, в одном кавалерийском полку, стоявшем неподалеку от Москвы, служил двоюродный брат Герасима Сергеевича, и поручик с удовольствием отвез ему своего сына.
Коля почти с первого дня окунулся в веселую атмосферу офицерской жизни. Все было ему по душе: и постоянные кутежи – грандиозные попойки, где спиртные напитки пили явно не бокалами, и хорошенькие кокотки, которых часто посещали офицеры, и не менее хорошенькие актрисы, нередко навещавшие военных молодцов.
Коля нисколько не скучал по лицейским товарищам. Он познакомился со всеми, но близко сошелся только с Яковом, маленьким, толстым, розовощеким и очень богатым юнкером. Родители не жалели денег для своего
