не было иных желаний, кроме как жрать и спать, они стали словно евнухи, что попали во дворец и от всего сердца начали служить императорскому дому.
Постепенно односельчане признали мастерство Папаши Упрямца, и через полгода его услугами была охвачена вся деревня, можно сказать, он стал монополистом. Его техника кастрации становилась все более совершенной, процент погибших животных и уровень чистоты выполнения процедуры были совершенно такими же, что и у тех специалистов, которых приглашали раньше. А самое главное – он осуществлял кастрацию и свиней, и баранов, и петухов, то есть был универсалом. Он не походил на других мастеров кастрации, которые специализировались только на каком-то одном виде животных – кто-то кастрировал только свиней, кто-то – только баранов; кто кастрировал баранов – не мог кастрировать петухов, а кто кастрировал петухов, не умел кастрировать баранов, техника выполнения была однообразной, каждый занимался только своим направлением. Раньше для свиней, петухов и баранов нужно было приглашать трех разных специалистов, а сейчас было достаточно одного Папаши Упрямца, да еще и плату он брал небольшую.
Со временем деятельность Папаши Упрямца распространилась за пределы родной деревни. Его непрерывно специально приглашали жители из других мест. У него появился фиксированный доход, который был выше, чем если бы он занимался земледелием. А самое важное – у него больше не было ощущения, что он хуже других из-за того, что у него нет своей земли. Благодаря тому, что он освоил свое ремесло, ему удалось сохранить золотые зубы. И пока его путь в этой профессии все ширится, а в жизни сохраняются какие-то гарантии, то зубы его и впредь останутся на месте.
Холощение свиней, петухов, овец успешно продолжалось много лет, и вот однажды к Папаше Упрямцу пришел человек с просьбой кастрировать быка.
Это был младший брат Хуан Дабао, старосты деревни, по имени Хуан Сяобао.
Хуан Сяобао было тридцать пять лет – столько же, сколько и Папаше Упрямцу. В детстве они дружили, а потом Упрямец ушел в армию, и они не виделись более десяти лет, встретились они вновь уже как чужие люди и больше не были друзьями. Хуан Сяобао воспользовался связями своего старшего брата-старосты и не только получил лучший участок земли, ранее принадлежавший помещику, но и женился на самой младшей из его многочисленных жен. Это была молодая, красивая и образованная девушка по имени Цинь Имянь, которую после развода с помещиком вынудили стать женой неграмотного, да еще и страшного на вид Хуан Сяобао. Проще говоря, Хуан насильно завладел ею. По этой причине Папаша Упрямец презирал его, полагая, что тот ничем не отличается от тирана-помещика до Освобождения. Хуан Сяобао, в свою очередь, тоже презирал Папашу Упрямца, так как тот был солдатом армии Гоминьдана, то есть считался вредным элементом.
И вот сегодня презиравший Папашу Упрямца Хуан Сяобао пришел попросить Папашу, который тоже его презирал, кастрировать быка, да что бы это значило? Он признал свое поражение или сменил отношение к Папаше Упрямцу?
В доме Упрямца Хуан Сяобао положил табак и алкоголь, принесенные в качестве подарка, и обратился к нему с просьбой.
Папаша Упрямец остолбенел, а потом разозлился.
Жители деревни разводили коров, и хотя иногда ели говядину, никогда не убивали быков и не холостили их. Крупный рогатый скот – это сокровище крестьянской семьи, он – как сильные дополнительные рабочие руки. В благодарность за службу, даже когда бык старел и не справлялся со своими обязанностями, его не убивали и не кастрировали. Только если он умирал от несчастного случая, старости или от болезни, тогда люди ели говядину. По крайней мере, жители деревни Шанлин и окрестных сел относились к быкам именно так, и к собакам тоже. Коровы и собаки – два самых преданных человеку животных, поэтому-то в отрасли разведения и кастрации животных были те, кто кастрировал петухов, свиней и баранов, но никто не холостил быков или собак. Так что, услышав просьбу Хуан Сяобао, Папаша Упрямец посчитал ее абсурдной и постыдной, на это еще и наложилась неприязнь к самому Хуану, поэтому гнев его был особенно силен.
Для начала он вышвырнул за дверь подарок Хуан Сяобао, а потом сказал: Тебя я выкидывать не буду, пожалуйста, выметайся сам.
Хуан Сяобао произнес: Мой бык сошел с ума.
А я думаю, это ты сошел с ума.
Он сошел с ума – бодает и пинает людей.
Папаша Упрямец посмотрел на пах Хуана: Он ведь не разбил тебе яйца?
Он боднул и ранил мою жену.
Папаша Упрямец оторопел. То, что бык напал на Цинь Имянь, жену Хуана, привлекло его внимание, он отнесся к этому серьезно. Тут не кастрировать, тут забивать надо, сказал он.
Если его забить, то кто будет мне помогать пахать землю? Я не хочу, чтобы мы с женой страдали.
А если кастрировать, то бык больше не станет вредить людям?
Естественно! Если его кастрировать, он сделается покладистым, как те свиньи, петухи и бараны, да и как человек тоже – я про евнухов.
Я никогда не холостил быков. Думаю, это как кастрировать барана, разве что быки крупнее и сильнее, вот и все. Надо его хорошенько зафиксировать, и тогда пройдет легко.
На словах-то легко…
Если бык умрет, я не стану винить тебя и компенсацию требовать тоже не буду.
Все эти разговоры дали Папаше Упрямцу процентов на семьдесят представление о быке, но согласился он не сразу. Сначала хотел посмотреть, точно ли жена Хуана Цинь Имянь была ранена быком.
На зеленом кукурузном поле грациозная женщина прореживала и окучивала только появившиеся ростки. Трудилась внаклонку, билась над полем, ни дать ни взять рыбка, выброшенная на песчаную отмель. То и дело она хваталась за поясницу, словно испытывала невыносимую боль. Сейчас она стояла спиной к Папаше Упрямцу, да еще и на большом расстоянии, но хотя лица ее и не было видно, ясно было, что это жена Хуан Сяобао – Цинь Имянь.
Папаша Упрямец стоял и смотрел, будто ожидал, что она почувствует на себе взгляд, выпрямится и обернется. Но Цинь Имянь так и выпрямилась, а наоборот, наклонялась все ниже и ниже, пока вдруг не нырнула в ярко-зеленые листья кукурузы и не упала на землю.
Папаша Упрямец метнулся туда стрелой и поднял Цинь Имянь.
Он увидел ее прекрасное лицо совсем близко и был поражен: нос посинел, а глаза опухли, кровоподтеки повсюду. Все ее тело было избито, она даже стоять не могла без поддержки Папаши Упрямца.
Цинь Имянь увидела, что поднял ее Папаша Упрямец, ее глаза сверкнули из-под набухших век. Она быстро осознала, что чужой мужчина видит изуродованную половину ее лица, поэтому отвернулась и
