помахал ими над головой. — Ты звал — я пришел.
Обниматься мне с ним точно не хотелось, и так жара невозможная. И потом я не забыл, как он в прошлый раз меня разыграл, притворившись красоткой-пэри из восточных сказок.
То ли аджин умел читать мысли, то ли настолько навострился в своей профессии, что даже говорить ему ничего не пришлось, но он вышел из своей будки с двумя кружками пива, в аккурат такими, какими я их себе представлял, и бодрым шагом потопал как раз к тому столику, где сидел господин с планшетом. Я последовал за ним, прекрасно понимая, что в этом заведении владелец решает, кому и с кем сидеть.
Абрагим поставил кружки и указал мне на стул, что-то при этом проворчав. Я поблагодарил его, уселся за стол, вцепился в один из бокалов и припал к нему ртом, еле удерживаясь от того, чтобы не замычать от удовольствия.
— Добрый день, — мягко произнес мужчина, откладывая в сторону планшет.
Был он черноволос, черноглаз, высок, плечист и все такое прочее. Короче, нравятся такие, как он, женщинам, причем практически любым, независимо от возраста и семейного положения. Вообще, возникало ощущение, что этот товарищ только что сошел то ли со страниц модного журнала, то ли прямиком из дамского романа, коим нет числа.
— Уфффф, — оторвался я от кружки и вытер мигом выступивший на лбу пот. — Добрый. Хорошо-то как!
— Позвольте представиться, — мужчина протянул мне руку. — Меня зовут Ласло.
Ласло. Побуду немного Капитаном Очевидность — имя однозначно не русское. Да и в речи этого господина ощущается небольшой акцент. Даже не так — он смягчает окончания слов, отчего становится ясно, что наш язык для него все же неродной.
Это откуда же ты такой красивый приехал? И чего тебе от меня надо? Хотя последнее как раз не вызывает никаких сомнений, им всем от меня одного надо. Теперь-то я понимаю вечную озлобленность одной моей приятельницы, которой Господь при рождении отвалил сразу все — и отменную фигуру, и невероятно привлекательную внешность, тем самым исковеркав ей судьбу. Никого не интересовало, что у нее на душе, поскольку практически все знакомые мужского пола желали только одного — затащить ее в постель, дабы доказать всем, что им такое по плечу. Ну а почти все знакомые дамы мечтали, чтобы ей пусто стало, ибо терпеть такую конкуренцию было выше их сил.
Я не являлся исключением, и теперь мне за это стыдно. Крайне неприятно ощущать, что ты как личность стал лишь дополнением к своему таланту. Причем не самым важным дополнением.
Абрагим что-то пробубнил на своем непонятном языке, показывая на Ласло, а после уставился на меня.
— Очень приятно. — Я пожал протянутую руку. — Валера.
— Наш общий друг спрашивает — вы кушать будете? — улыбнувшись, произнес мужчина.
— Даже не знаю, — признался я и сделал еще один богатырский глоток из кружки, практически осушив ее. — В такую жару пить хочется очень, а вот есть как-то не тянет. Разве что орешков соленых можно. Они с пивком хорошо идут.
Ласло, не переставая улыбаться, что-то сказал аджину, тот понятливо кивнул и устремился к своей будке.
Все интереснее и интереснее. С чего бы это Абрагиму, который является существом на редкость самолюбивым и независимым, подобное радушие оказывать этому господину? На какой крючок тот подцепил порождение песков далекого и таинственного Востока?
— Я мадьяр, — внезапно произнес Ласло. — Вы все равно зададите мне этот вопрос, Валерий, потому тянуть с ответом не считаю нужным. Что же до Абрагима — мы давно дружны, я помню его с детства. Он хорошо знал моего отца и даже был кое-чем ему обязан, потому с радостью помогает мне. Аджины постоянны в своих убеждениях, в отличие от людей. Для нас смерть того, кому мы должны, чаще всего является поводом для списания этого самого долга. Нет человека — нет обязательств. Для его племени смерть является только началом пути, потому уход моего отца для Абрагима ничего не изменил, и он, к моей великой радости, согласился мне помочь.
Мадьяр — это, вроде, венгр. Но они сами себя венграми никогда не называют, мне про это что-то мама в детстве рассказывала, у нее подруга юности из тех краев была.
— Помочь — это познакомить со мной? — уточнил я. — Верно?
— Абсолютно, — подтвердил мадьяр. — Хотя это, если можно так сказать, верхушка айсберга. Началось все с того, что он сообщил мне о вашем существовании, чем невероятно порадовал. Хранители Кладов, как правило, люди довольно замкнутые, не стремящиеся к публичности и предпочитающие уединенный образ жизни, потому их очень трудно отыскать и еще сложнее склонить к беседе. Мне довелось пообщаться с тремя вашими коллегами, причем с двумя исключительно по телефону. Скажу честно, на их фоне вы весельчак и гуляка.
А вот это уже интересно. Я бы, кстати, тоже не отказался с этой троицей поболтать, причем количество тем для разговоров было бы огромным. Может, попросить у него телефоны собратьев по цеху? Созвонюсь с ними, предложу устроить небольшой корпоративчик. Почему бы и нет?
— Все три разговора закончились ничем, — продолжал тем временем вещать Ласло. — Один Хранитель бросил трубку почти сразу, второй сначала выслушал меня, и только потом сделал то же, что и его коллега.
— А третий? — с интересом поторопил его я. — Тот, с которым вы общались очно?
— Он оказался мошенником, — усмехнулся мадьяр. — Представьте себе. Этот тип просто хотел меня надуть.
— И что дальше?
— Что хотел — то получил, — рассмеялся Ласло. — Ну, может, не совсем, разумеется, но близкое к тому.
— Вы не похожи на человека, которого можно вот так запросто надуть, — заметил я.
— Верно, — кивнул мой собеседник. — Я человек, который сам может надуть кого угодно. Например, наглого проходимца, причем в буквальном смысле. Непонятно? Он надулся, как воздушный шар, а после лопнул.
Нет, понять его слова я понял. Просто не очень хорошо представляю, как это возможно, скажем так, практически. Одно дело, когда такое происходит в фильме про Гарри Поттера, но когда в жизни…
Ласло с очаровательной улыбкой показал мне ладонь правой руки, после провел над ней левой, и на той появился маленький человечек с седой бородой и в пестром канареечном пиджаке, сидящий на стуле. Секундой позже он начал раздуваться как лягушка, которую надувают через соломинку, вставленную в задницу, а после с еле слышным хлопком лопнул, превратившись в облачко ярких искорок.
— Вот как-то так, — пояснил мадьяр. — Поверьте, Валерий, я очень миролюбивый человек. Это на самом деле так, меня не прельщают власть и то могущество,
