увлажнились. — Моя лучшая подруга мертва, и я каким-то образом связана с её смертью!
— Ты о Роуз?
— Вы знаете что-то о ней? — Габриэль вцепилась в телефон двумя руками.
— Это было давно… Пять лет назад, или около того. Роуз с компанией, в числе которой была ты, отмечали ее день рождения на крыше, и она… она случайно перегнулась через перила и… сама понимаешь. Хотя случившееся и было расценено как несчастный случай, родители Роуз по сей день придерживаются своей истины.
— Они считают виновной меня?
— Увы, милая. Таково родительское сердце. Ему трудно принять, что в смерти ребёнка не виноват никто, кроме случайности.
— Но случайности не случайны, профессор. Вы сами мне годами твердили эту фразу.
— И я по сей день в это верю, Габриэль. Вот только связь случайностей, порой, непостижима для простого человеческого ума.
— И что вы мне посоветуете, профессор? Смириться с моей новой жизнью? Или продолжить расследование?
Профессор Нортон, у которого всегда была тяга к разыгрыванию драмы, выдержал паузу, чтобы потом спросить:
— А чего хочешь ты?
Габриэль стёрла слезы рукавом и шмыгнула носом:
— Я хочу всё знать, — преисполнилась она решимости. — Я всегда была неудачницей. С самого рождения. В школе меня гнобили из-за внешности, преподаватели в универе заваливали на ровном месте, я не продержалась ни на одной работе дольше месяца, а теперь ещё и потеряла близкую подругу. По-моему, я заслужила ответы.
— Тогда вперёд, милая! И помни, чтобы не случилось, я на твоей стороне!
Габриэль распрощалась с профессором и отложила телефон.
Среди удушливой тишины и безрадостного стрекотания кузнечиков раздался один продолжительный вздох.
— И давно ты тут подслушиваешь? — взвилась Габриэль, рассеяв полумрак в салоне автомобиля блеском лимонно-желтых глаз.
Адам Дэвисон отвлекся от суетных картин своего воображения:
— Я не подслушивал, — сказал он примирительным тоном. — Я размышлял о своём.
— И всё же, какого лешего ты делаешь в моей машине?
— Эм, полагаю, что просто сижу.
Габриэль посмотрела на него с укоризной:
— Издеваешься?
— Когда два существа, контактирующие ранее, расходятся, они, как правило, прощаются на словах. Мы не попрощались, вот я и предположил, что у нас ещё остались дела.
— Серьёзно?!
— На самом деле нет. Я не совсем уверен, куда идти…
— Как насчёт… туда, куда ты направляешься?!
— Я не уверен…
— А в чем ты уверен?
Адам честно кивнул:
— Я уверен в том, что не уверен, куда идти. Видишь ли, Габриэль, я ищу кое-кого.
— И поэтому ты бродил по лесу? Тот, кого ты ищешь, был в лесу? — догадалась девушка.
— Верно.
— Это пришелец?
— Да.
— Так ты занимаешься изучением НЛО?.. Почему сразу об этом не сказал? Я могла сдать тебя копам, между прочим. О, это всё меняет! Ибо знаешь что? Я тоже ищу пришельцев! Раз уж у нас общая цель, то почему бы нам не объединиться? Если случайности в самом деле не случайны, то наша встреча тоже несёт в себе какой-то сокровенный смысл! О, профессор Нортон, ваша метафизика гениальна!
Глава 5. Уиллоубрук
14 июня 2016 года, 6:30 утра:
Лондон заливал дождь. Птицы, пролетая над городом, каркали и гадили на мельтешащие по тротуару «инопланетные тарелки» — тенты невзрачных зонтов, под которыми прятались лица суетливых прохожих, чьи мозги заполонили надуманные ничегонестоящие проблемы. Они убедили себя, что их озлобленные прокисшие мины никто не видит. Но они ошибались…
Он видел. Видел их все. Заглянул в каждое из них.
Он был простым котом: беспородным, неприметного темно-бурого окраса — самое то, чтобы слиться с лондонской грязью. Местные коты называли его «Мяау», дети «Кися», скромняги робко шептали «Кис-кис», а торговцы величали его «Пшелвонкотяра!» Ни одно из этих имен — считал кот — ему не подходило. Ну знаете, — не отражало его истинную сущность! Поэтому он предпочитал оставаться «Безымянным Бездомным Котом». По крайней мере, если кто-то при знакомстве услышит это имя, то тут же поймет, что ничегошеньки от такого, как он не наберешься (Разве что блох). И не будет тогда обмана и предательств, обёрнутых целлофаном лицемерия, который настолько метафорический, что его даже нельзя пожевать. Этой универсальной истиной он жил долгие восемь лет — рекордный срок для бродяги. Иногда Безымянный Бездомный Кот жалел, что не родился человеком. Ему казалось, что он мог бы стать выдающимся философом или героем, или, возможно, даже Премьер-министром. «Вот в следующей жизни…» — сетовал Кот, но каждую новую жизнь вновь рождался простым котом, и — что самое обидное — каждый раз бездомным. Сегодня он прозябал девятую жизнь — последнюю невычеркнутую из списка.
Безымянный Бездомный Кот нашел убежище от дождя в старой коробке из-под какой-то бытовой техники, среди мусорных баков в мрачном ущелье между двумя магазинами. В такие пасмурные летние периоды в Лондоне, момент, когда ночь встречается с еще не разгоревшимся солнцем, самый неприятный: холодный и слякотный, как мокрые носки.
Кот поджал под себя лапки, пристально провожая взглядом толпы британцев. Иногда он жалобно мяукал, чтобы привлечь к себе внимание.
Безымянный Бездомный Кот прикрыл глаза. В животе громко заурчало, и он облизнулся, вспоминая, что не ел уже три дня. Коробка могла спасти его от дождя и ветра, но никак не от голода. «Нужно найти еду», — подумал он, слишком усталый, чтобы исполнить план.
Кот задремал. Он давным-давно привык не видеть снов — с тех самых пор, как люди бросили его маленьким котенком. Но Безымянный Бездомный Кот радовался и бесцветным пустотным дремам, часам бездумья и забвения. Хотя однажды ему привиделось, что он — профессор, вещающий гениальные лекции по философии многомиллионным слушателям.
«Мяу мяау мур мя мяяа», — рассказывал профессор Безымянный Бездомный Кот. Или лучше — «Гениальный Профессор Кот»? Это имя ему понравилось: скромное и звучное.
Толпа двуногих аплодировала ему, фиксируя в толстенных блокнотах каждое слово.
«Великолепно!» — плакали лучшие умы человечества.
«Я люблю вас!» — вздыхали девушки.
Кот приоткрыл один глаз, почуяв вкуснейших аромат. Он принюхался. Ага! Говядина. И совсем близко — прямо у его картонного домика. Безымянный Бездомный Кот открыл второй глаз, поднялся и осторожно выглянул из коробки.
Еда. Она лежала прямо там. Целая кучка мясных кусочков в нежном желе. Кот посмотрел по сторонам — никого из двуногих поблизости не было. Это показалось
