Жанна увидела объявление о продаже участка.
Жанна очень уж была не похожа на местных дачников. Ее экстравагантность долгое время шокировала соседей, вызывала подозрение и порождала множество слухов. Со временем к ней более-менее привыкли, но недоверие все же осталось, как тот осадок из анекдота. Впрочем, Капналина давно смирилась, что вся она, весь ее образ жизни вечно оказывался для окружающих настоящей провокацией. Взять хотя бы мартышку и павлина, занявших место кур и кроликов, или утренние гимны солнцу, или углехождение, которое она регулярно практиковала со своими учениками за бетонкой.
Жанне была нужна дача не столько для отдыха, сколько для работы. Всю свою жизнь она посвятила духовным практикам. Она преподавала йогу и медитацию, в чем, следует отметить, весьма преуспела. Свидетельством тому являлись многочисленные ученики, а также желающие получить личную консультацию. Женщина остро нуждалась в месте, где можно было бы проводить занятия на открытом воздухе. Ей нужен был кабинет и просторный зал, но чтобы при этом пели птицы и дул легкий ветерок, чтобы была воля, но такая, чтобы вместе с тем позволяла скрыться от посторонних глаз. Дача идеально подходила под эти требования.
Капналиной было слегка за сорок. Она не имела детей. Официального мужа она тоже не имела, однако и не жила одна. Еще один вечный объект обсуждения — ее избранник Евгений, который был моложе своей спутницы на одиннадцать лет. Непосвященные не понимали природы этих отношений. Она интеллектуальна, проницательна, не красавица, но не без шарма. Он простоватый парень с внешностью жгучего сердцееда. Казалось, что между ними нет ничего общего, если только это общее не заключается в каком-то взаимовыгодном для пары соглашении, и уж точно в этих отношениях нет никакой глубины.
Жанна потратила значительную часть своих сбережений на то, чтобы привести в порядок дом, сад и цветник. Она щепетильно отнеслась к планированию пространства дачи: разбила столь необходимый для занятий йогой газон и закупила карематы, построила беседку и поставила во дворе большую армейскую палатку. Отныне каждая вещь на даче заняла свое особое место. Так, в спальне хозяйки висел огромный, вышитый разноцветными шелковыми нитками сакральный восточный знак, а в саду был сооружен алтарь, посвященный духовным учителям мира. Все лучшие ягоды, фрукты и цветы, какие только могли произрастать на ее участке, на рассвете нового дня лежали подле него.
На даче «У горы Меру» всему было свое время. Жанна объявляла любой труд достойным, допускала абсолютно любые действия, выдвигая лишь единственное условие: все должно происходить в настоящем времени, то есть в состоянии наивысшей степени осознанности. Конечно, бытовые дела преимущественно вел Евгений, однако нельзя сказать, что Жанна вообще не занималась стряпней или уборкой. «Мой Евгений освобождает меня от рутины, — говорила Жанна Елене Федоровне. — Он почти ничего не дает мне делать по хозяйству, хотя мне так нравится возиться по дому. Я ему сказала, что как хочешь, но из цветника ты меня не выгонишь».
Жанна любила медитировать под большой пушистой сосной. Это было ее дерево Бодхи. Сидя в сиддхасане, она проводила так долгие безмолвные минуты своей дачной жизни. Именно под деревом она читала и записывала мысли, готовилась к занятиям. К последним она относилась чрезвычайно серьезно, ведь дача была куплена прежде всего для работы. Периодически она устраивала на даче недельные сессии для своих последователей. Обычно к ней приезжало восемь — десять человек, которые размещались в огромной палатке на участке. Целую неделю ученики жили по специально разработанной программе, в которой одна практика сменялась другой. Рано утром соседи могли слышать пение мантр, а после обеда — дьявольский смех или плач и выкрики «ха» под ритмичную музыку. «Боже мой, они еще платят за это!», — ворчал Пасечник, везя тележку с песком мимо дачи Капналиной. Да, ее услуги стоили немалых денег, и Жанна искренне не понимала, почему она должна скрывать это.
Самые добрые отношения у нее сложились с Еленой Федоровной, потому что та не дичилась своей необычной соседки, признавая за ней право быть такой, какой она хочет. Но самое главное, Елена Федоровна видела в ней нечто, что позволяло считать эту женщину не пустышкой и не мошенницей. Она знала, что за всеми словами Капналиной стоит правда. Она знала это, исходя из собственного опыта. Она чувствовала в ее цепком, заглядывающим куда-то глубоко в нутро взгляде необычайную силу.
— Вы должны обязательно медитировать, — говорила Жанна Елене Федоровне. — Слышите? Обязательно.
Елена Федоровна неопределенно кивала головой, не зная толком, как правильно следует реагировать на это.
— Можете прийти ко мне в любое время. Я научу.
Так вышло, что приобретение дачи вдохновило Жанну на новую форму общения со своими последователями.
На втором этаже ее дома находился маленький балкончик, откуда открывался чудесный вид на реку и на зеленую дубраву, расположившуюся вдали на склоне холма. Высокие крутые берега там внезапно исчезали в тихих водах, которые так маняще блестели в солнечный день, что всякому, кто видел это, невозможно было оторвать глаз. Жанна любила на балконе пить чай и общаться по ватсапу с подругами, одновременно показывая им роскошные виды за своей спиной. Однажды во время разговора одна из собеседниц заметила, что этот фон прекрасно располагает к духовным практикам и что Жанне стоит бы подумать о прямых эфирах в социальных сетях. Капналиной так понравилась эта идея, что уже на следующий день она создала свой аккаунт в одной популярной соцсети. Каждую неделю по пятницам она выходила в прямой эфир и обращалась ко всем не иначе, как «друзья мои». Рассказывала про правильное питание, очищение организма, дыхание и физические упражнения. В своих беседах Жанна касалась вопросов этики и религиозной философии. Всех желающих она знакомила с теми, кого называла своими учителями: Рамакришной, Гурджиевым, Ошо, Рерихами, Блаватской и другими. Она отвечала на вопросы зрителей. Иногда ее провоцировали и даже писали откровенные гадости, ведь времена упоительной моды на восточные учения безвозвратно ушли, но Жанну невозможно было смутить. Она разбиралась с подобными вещами так же лихо, как океан смывает песок с человеческого тела. В ее беседах не было никакой наигранности или экзальтации — лишь существо вопроса. Более того, она резко отчитывала всяких невежд.
«У вас никакая не чистка, вы просто простудились», — могла резко сказать Жанна какой-нибудь даме.
«И вовсе это не высокая энергия. У вас там дует из окна, сквозняк», — могла она ответить на вопрос другой страждущей.
На счету у обновленной дачи «У горы Меру» пока был только один-единственный праздник. Как и предполагалось, Жанна сделала его с эзотерическим привкусом.
