они даже размером не похожи!
- Круто! – расхохоталась Маша. – А что, правильно, там же есть анализ крови, анализ мочи – и матанализ туда же!
- В рекомендации специалистов тоже можно было, - давясь смехом, предложила я. – Туда, где лист уточненных диагнозов. Диагноз: «Прогрессирующая беременность головного мозга». И подпись – «профессор математики».
- Точно! – согласилась Лиза. И полезла в сумочку: - После этого для успокоения нервов зашла я в детский магазин. Глядите, какие пинеточки! Произведение искусства просто!
Она выложила на кровать чудесные вязаные пинетки, сделанные в виде двух веселых пчелок.
- Супер! – оценили мы с Машей. – И задумка, и исполнение.
- Мне тоже понравились! – гордо сообщила Лиза и тут заметила торчащий из сумочки уголок тетрадки: - Мамочки!
Она всплеснула руками:
-Я забыла лабораторную сдать! А сегодня последний день был!
- А как же твое приложение, которое все напоминает? – удивилась Маша.
- Я на нем вчера пароль поменяла, - печально вздохнула Лиза. – А сегодня не могу ни пароль вспомнить, ни куда я его записала.
Она растерянно посмотрела на нас:
- Девочки, неужели беременность так влияет на интеллект? Я себя полной дурой чувствую!
- На интеллект не влияет, - улыбнулась я. – Ты же свой матанализ страшному преподу на отлично сдала. А вот приоритеты меняет. Организм считает, что теперь самое важное – то, что связано с ребенком, а остальное – постольку поскольку. Поэтому про пинетки ты помнишь, а про лабораторную нет.
- Наверное, ты права, - согласилась Лиза. – Я об этом универе с седьмого класса мечтала, и мне всегда нравилось учиться. А недавно сижу на лекции, препод что-то объясняет, вроде даже и интересное. Только мне совсем не до него и не до его предмета, лучше бы книжку про подготовку к родам почитать. Наверное, возьму я после сессии академку и буду решать приоритетные задачи.
- Очень мудрое и логичное решение! – оценили мы с Машей.
Страшная история
В гинекологии для беременных были выделены палаты номер пять и номер четыре. Мы с Машей лежали в пятой палате.
Соседняя шестая палата предназначалась для пациенток после операции, в ней были специальные кровати и оборудование. Эта палата долгое время пустовала, и мы уже свыклись с тем, что за стенкой никого нет: устраивали вечерние посиделки беремяшек, которые непременно сопровождались громкой болтовней и неудержимым смехом.
Но однажды после обеда к нам зашла медсестра:
- Девочки, пожалуйста, сегодня ведите себя потише. В шестую палату переводим пациентку после операции.
Она подошла к Машиной кровати, положила на тумбочку направление и выставила пластиковую емкость:
- У тебя завтра общий анализ мочи. До семи часов утра отнесешь в лабораторию.
Вскоре мимо нашей палаты провезли каталку – на ней лежала полная женщина лет пятидесяти пяти.
Мы с Машей честно старались соблюдать тишину: разговаривали в полголоса и почти не смеялись.
Вечером традиционно пошли на ужин. Дверь в шестую палату была приоткрыта, сквозь щель можно было разглядеть стоящий на тумбочке монитор, по которому бежала ломаная линия кардиограммы. Ни соседки, ни кровати, на которой она лежала, видно не было.
Мы вернулись с ужина, приняли душ и решили лечь спать пораньше. Я уже начала проваливаться в сон, как вдруг откуда-то раздался резкий отрывистый звук, чем-то похожий на пожарную сигнализацию. Звук повторялся и повторялся, становясь все громче.
- Дианка, ты спишь? – испуганно спросила Маша.
- Мы что, горим, что ли? – я села на кровати. – Только этого не хватало!
Маша поднялась с кровати и выглянула в коридор.
- Нет, это не пожар… - голос Маши дрожал. – Это в шестой палате монитор орет. Я заглянула в щелочку, а на нем ровная полоса.
- Ты что, хочешь сказать, что она… - я почувствовала, как внутри все холодеет.
- Умерла! – выдохнула Маша.
- Где медсестра? – я вскочила с кровати. – Нужно срочно позвать медсестру!
Тут, легка на помине, в коридоре показалась медсестра. Она шла медленно, вразвалочку, протирая заспанные глаза.
- Там, там… - Маша пыталась что-то сказать, но у нее не получалось. И она просто показала рукой на зловещую шестую палату.
- Да слышу, слышу, - медсестра зевнула. – Орет как резанный, спать невозможно. Сейчас вырублю, чтоб не мешал.
Она зашла в шестую палату, нажала какую-то клавишу и монитор погас. Медсестра еще раз зевнула и ленивой походкой уплыла на пост.
Мы с Машей вернулись в свою палату.
- Дианка! – жалобно протянула Маша. – У нас теперь за стеною труп, да?
- Получается, что так… - вздохнула я.
- А почему ее не вывезли?
- Не знаю. Наверное, ночью некому. Завтра утром придут специальные люди и вывезут.
- Ужас! – Маша всхлипнула. – Мы же беременные, нам волноваться нельзя.
Она виновато посмотрела на меня и добавила:
- Наверное, это неэтично, но мне от страха так есть захотелось… Я понимаю, что там человек лежит… мертвый… я тут рядом буду пошло набивать желудок, но терпеть не могу.
- Да ей-то уже в сущности все равно, - вздохнула я. – И ничем ей мы не поможем, даже если будем сидеть голодными.
Мы достали свои припасы и начали их методично уничтожать.
- Такая трагедия… - бормотала Маша с набитым ртом. – Молодая женщина еще. У нее, наверное, дети есть.
Она еще раз откусила здоровенный трехэтажный бутерброд и добавила:
- И знаешь, что самое жуткое? Что медперсоналу на все наплевать! Ни тебе реанимационной бригады, ни даже малейшей попытки хоть что-то сделать! Медсестра вообще эсесовка какая-то: умерла, так умерла, главное, чтобы ей спать не мешали.
- Да, - согласилась я, дожевывая печение. – Посмотришь на такое и поверишь во все мрачные истории про нашу медицину. Я, конечно, понимаю, что все люди смертны и здесь больница, а не курорт, но такой цинизм… Кстати, где дежурный врач? Почему не пришел?
- Где-где, - хмыкнула Маша. – Дрыхнет небось без задних ног. Подумаешь, чья-то жизнь – завтра бумажку нарисует и до свидания.
Свет мы в палате не выключали и думали, что не сможем заснуть до утра, но где-то после часа ночи обе незаметно отрубились. Беременный организм сам диктует режим, и ничем его не возьмешь.
Утром я проснулась от Машиного шепота:
- Дианка, Дианка!
- А, - сквозь сон отозвалась я.
- Отнеси,
