не потворствуй окружающая действительность задавленным мечтаниям, не принимай случайных эксцессов, попыток самоутвердиться за чужой счёт, всё бы встало на свои места, и он бы вполне сгодился для обычной жизни, а, возможно, добился успехов там, где другой спасовал, преждевременно осознав ограниченность собственных сил. Но в силу обстоятельств этого не происходит, и посему надежда на будущее слишком рано сменяется требовательностью настоящего, неадекватно высокое отношение к юности превращается в неадекватно высокие запросы к ней, и магия рассеивается. Но что дальше? Когда слишком рано усваивается что-то одно, доступ к другому закрывается, к тому же осознанный интерес к серьёзным вещам не приходит в незрелом возрасте. Является ли выбранное занятие тем самым делом жизни, теперь зависит лишь от удачи, а она ненадёжный союзник. Успех частенько приводит к завышению самооценки и зеркальному занижению оценки достижений других людей. Замкнутость, наоборот, сама по себе не предполагает отчуждённости, можно глубоко любить или сопереживать ближнему, не вешаясь ему на шею, однако амбиции бьют именно по этим чувствам. И, наконец, беспорядочность, порождающая систематические ошибки, чью суть некому объяснить, образуют в сердце молодого человека ощущение непреодолимого расстояния между ним и миром вокруг, и, прежде всего, его близкими.
Отчасти это и произошло с Аркадием Ивановичем Безродновым во время вступления во взрослую жизнь, но в полной мере отразилось только на его сыне, поскольку тот не мог похвастаться упорядоченностью характера отца.
Жизнь начинается
Молодость, весна, вагон поезда, беззаботный настрой будто после тяжёлой, продолжительной и результативной работы сопровождали Аркадия во время его второго посещения столицы. Впечатление, которое произвела на молодого человека Москва, на фоне собственных ощущений вновь оказалось не сильным, видавший виды человек не бросается с восторгом на яркие фантики. Он без труда влился в ритм жизни мегаполиса и через три месяца, незадолго до начала учёбы, обойдя все надлежащие достопримечательности, один или с друзьями, и вовсе перестал чему-либо удивляться. По натуре Аркадий оказался городским жителем, ему нравилось холодное безразличие многочисленных прохожих, одним из которых был и он сам, ему, его эгоизму импонировала возможность затеряться в толпе, он до сих пор бессознательно считал себя не таким, как все, и таким образом избавлялся от тяжёлого наследия сиротского детства. Но одно осталось неизменным: молодой человек поселился в студенческом общежитии, пусть благоустроенном, но общежитии, испытывая по этому поводу смешанные чувства, ведь к своей отдельной комнате он как-никак привык. В период обучения Аркадий умудрялся находить и неплохие заработки, так что жил лучше многих сокурсников, завоёвывая дополнительный авторитет материальным вкладом в их весьма пагубные мероприятия. Он и сам нередко участвовал а попойках, однако без фанатизма, присущего многим студентам, знал, когда следует остановиться, поскольку ещё в училище успел нахлебаться подобного времяпрепровождения. Бытом молодой человек обременял себя редко и только в том, что считал необходимым делать собственноручно, поскольку общежитие являлось смешанным, некоторые девушки со второго курса стали ценить возможность показать свою домовитость высокому, красивому, улыбчивому, умному, доброму и немного наглому парню, чем тот спокойно пользовался.
В самом факте зачисления Аркадия в университет содержался определённый советский феномен, ставший основным фактором краха всего Союза. По большому счёту, его знания так и остались на уровне восьмого класса, чего совершенно недостаточно для сдачи вступительных экзаменов в вуз, которые он и не сдавал. Ему оказалось достаточным собрать справки, что является сиротой и что владеет рабочей специальностью, получить хорошую характеристику (поскольку писал её друг-преподаватель) из ремесленного училища и посредственную (поскольку она была составлена со слов дяди Вовы) с предыдущего места работы. И всё, перед ним оказались открыты все дороги. Хорошо это или плохо, каждый решит в меру своих способностей, однако на первый курс парень пришёл со знаниями, которые никак не могли служить фундаментом для последующего обучения, и расплата последовала незамедлительно. Столько раз, сколько Аркадию приходилось краснеть в первом семестре, ему не приходилось за всю оставшуюся жизнь, но именно теперь с новой силой в нём вдруг обнаружилась, казалось бы, забытая жажда знаний, которая помогла не спасовать перед затруднением. Он не отчаялся, не опустил руки, но со ставшей свойственной ему напористостью, отсутствием страха перед чем бы то ни было, накинулся на учебники, повторяя одно и то же по нескольку раз, пока не уяснял предмет до конца, и лишь за тем, чтобы чуть-чуть продвинуться далее. Изучай он какую-нибудь науку, даже такое по-хорошему зверское отношение к учёбе, настырность и воля не помогли бы ею овладеть, по крайней мере, за год без десятилетием закладывавшегося фундамента, однако и в этом Аркадию повезло, поскольку он изучал юриспруденцию. Беспримерное чувство справедливости, выросшее за годы возмужания в мальчике, не травимом и гонимом окружающими до последней черты, даже учитывая его непростые детство и юность, он объяснял себе не перипетиями своей судьбы, а смутной абстракцией долга, воспитанного в нём советской действительностью. Но, по сути, он являлся именно собственным примером, вытесненным в бессознательное. Так или иначе, со столь личностным отношением к учёбе парень нагнал однокурсников, с которыми провёл ещё три с половиной года.
Годы учения многое расставили в его жизни по своим местам, в интеллектуальной сфере он, наконец, столкнулся с сопротивлением, перед которым пришлось смириться. Аркадий понял границы своих возможностей, сносно обустроился в них, не страшась обвинений в недалёкости. Сначала ему казалось удивительным быть таким же, как остальные, тем более, что со всех сторон слышались одни лишь дифирамбы, мол, «парень из народа», «самородок», но он не поддался их развращающим призывам пуститься в неконтролируемое плавание, хвататься за всё подряд. Молодой человек планомерно шёл по намеченному пути. Во время учёбы он учился, на каникулах работал, не чувствуя усталости, морального дискомфорта, до поры до времени обретя высшую для себя цель, на алтарь которой не жаль положить свою молодость. Однако уже сам факт её существования являлся признаком молодости, и он исчез в надлежащее время, когда в жизни Аркадия произошло значимое событие.
Обретение любви
Когда он только начал пятый курс, среди молодняка, заселившего в том году аудитории университета, оказалась девушка по имени Светлана. Она была дочерью заслуженного военного в отставке, имела правильные черты миловидного лица и заносчивый характер. На прежнем месте обитания за ней ухаживал молодой офицер, что, по чести сказать, мало её заботило, хоть одно время она отвечала ему взаимностью, и не от ветренности и легкомыслия, а по привычке к постоянным переменам. Её отца часто переводили из одного соединения в другое, вследствие чего у дочери развилось стойкое нарушение привязанности, у неё не было ни подруг,
