сразу закапывать.
— Однако, — удивился Михаил. — Я-то ждал, что со мной хотя бы сначала свяжутся для приличия и потребуют выдачи Землячкиных. У меня к ним было встречное предложение, особенно учитывая августовский случай с Николаем Румянцевым. Но чтобы вот так и по-хамски нападать на поместье, тыкать, что наше мнение их вообще не интересует… Нет, раз Румянцевы нам сразу показали, что договариваться они даже не планируют — пусть пеняют на себя. Сами напросились на вариант «по-плохому».
В этот момент в дверь кабинета постучали, и вошла Маша:
— Здравствуйте, Дмитрий Кузьмич. Миша, извини, что отвлекаю, но приехал Александр Дейнека, у него назначена встреча.
Для Маши этот вопрос был крайне важен, и Михаил её понимал, но и тормозить решение проблем с Румянцевыми было нельзя ни на минуту. Потому, недолго подумав, Михаил сказал:
— Маша, давай так. Сейчас у меня возникло крайне срочное дело, но и переносить встречу с Дейнекой не стоит. Давай ты его встретишь от моего имени и объяснишь, чего мы от него хотим. В общем, всё наше предложение. Заинтересуешь его, а когда дойдёт до юридической части — как раз и я освобожусь.
— Я? — растерялась Маша.
— Ага. Ты всё равно в этих делах лучше всех в нашей семье понимаешь и разбираешься. Вообще, я не подумал, сразу так надо было решить, а мне перестать лезть не в своё дело поперёк тебя как специалиста. Всё, решено. Иди встречай этого Александра Александровича, а я попозже к вам подойду, — дальше, поскольку хотя общей безопасностью заведовал Энрикет, но в пределах поместья командовал Харитонов, сказал: — Дмитрий Кузьмич, пусть главного этих налётчиков подготовят для допроса, я сейчас подойду. В зависимости от того, чего он скажет, и решим, какой из вариантов для нас будет удобнее.
Глава 4
Люди и планы
Отчёт по допросу бандита, схваченного утром на выходе из квартиры, Михаил прочитал ещё по дороге из гимназии. Говорить с рядовыми исполнителями тоже не было смысла, так что в комнату для допросов доставили руководителя налёта на поместье. Тем более он резко отличался от остальных уголовников. Типичный офисный служащий среднего звена. И явно с завышенным самомнением от того, на кого работает — вот уж точно психология «галантерейщик и кардинал вместе сила». Увидев следователя из службы безопасности клана и Михаила, даром что сидел привязанный к стулу, мужик гневно, срывая голос фальцетом, потребовал:
— Вы тут главный? Немедленно освободите меня и отпустите. Иначе у вас будут серьёзные неприятности.
— Уникальный тип, — восхитился Михаил. — Точнее, уникальный идиот. Времени у меня мало, а ты не настолько важная птица. Десять минут тебе на раздумья. Рассказываешь всё, что знаешь. Дальше рассказываешь чего-то, что гарантирует мне твою лояльность и чтобы ты потом от своих слов не отказался. Послезавтра говоришь на суде то, что я тебе велю. Альтернатива — убит при попытке проникновения в дом моей семьи. Ну и чисто между нами, до этого «убит» у тебя будет несколько очень неприятных часов, за которые ты всё равно расскажешь всё, чего знаешь. Но уже с мечтой, что после разговора тебя пристрелят. Время пошло.
Следователь окатил пленного таким взглядом, что мужика пробил холодный пот. Начальство варианты озвучило, по меркам Африканского корпуса — предложение разумное и весьма щедрое. Не согласился, сам себе дурак. Следователь предпочёл бы обойтись без лишней пыли и шума, но и второй вариант его устраивал, он за такую работу зарплату и получает.
— Михаил Юрьевич, — следователь достал из шкафа в углу комнаты шахматную доску и часы. — Пока клиент думает, чтобы не скучать. Предлагаю сыграть блиц. Как раз игра на восемь минут.
— Я не самый лучший игрок, Генрих Казимирович, но вы правы. Действительно, суматошный день вышел. А шахматы — лучший отдых.
Хотя Михаил сразу понял идею следователя: гораздо страшнее раздумывать над угрозами, когда тебе демонстрируют, что твоя жизнь стоит не дороже партии в шахматы — но в итоге игра его захватила по-настоящему. Они с Генрихом Казимировичем оказались шахматистами примерно одного уровня, так что партия вышла интересная и напряжённая. Наконец, Михаил положил своего короля набок:
— Признаю. Мат. Спасибо, давно так хорошо не играл. О, как раз время почти вышло? Слушай, болезный. Ждать не буду, срок раздумий сокращаю на полторы минуты. Есть чего сказать? Или я пошёл?
— Не надо, не надо, не надо, пожалуйста. Я готов. Всё, чего хотите.
— Хорошо. Всё расскажешь Генриху Казимировичу. А мне от тебя понадобится следующее. На суде скажешь: директор завода приказал тебе выкрасть младшего сына Землячкиных, чтобы обеспечить угрозами через ребёнка признание вины на суде, — и тут лицо мужика так перекосило, что Михаил понял: он своими словами неожиданно ткнул пальцем в небо, но попал. — Та-а-ак, очень интересно. Генрих Казимирович, давайте-ка, вытаскивайте подробности, сейчас пока основное. Часа вам хватит?
— Думаю должно.
— Прекрасно. Тогда пока основное подготовите, я через час как раз поеду к юристам. Буду объяснять на примере Румянцевых, что мне плевать кто и как, но любой, кто протянет руки к человеку, которому я обещал защиту — я любому эти руки с корнями и поотрываю. А пока езжу, вы уже разберётесь в деталях.
Сказано было таким тоном, что привязанного в кресле мужика начала бить мелкая дрожь, он постоянно открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег. В слова, брошенные сейчас в сердцах, поверили оба: и допрашиваемый, и следователь.
Выйдя из подвала и вообще из здания службы безопасности, Михаил отправился в кабинет к Харитонову, это было быстрее и проще, чем гонять и так занятого начальника охраны к себе.
— Ещё раз добрый день, Дмитрий Кузьмич. Вы даже не поверите, что я сейчас узнал. Этих олухов, оказывается, послали выкрасть детей Землячкина для шантажа на суде. И они были уверены, что смогут.
— М-да. Знаете, Михаил Юрьевич, я всегда считал полезным, когда противник меня недооценивает. Но не до такой же степени? Предлагаю ввести план «малый щит». И проверка парням насчёт готовности, и заодно обкатаем схему — всегда планируешь одно, а на стадии исполнения чего-то да кто-то ошибётся. Ну и если нас считают настолько слабыми, как бы и дальше не попробовали ещё раз испугать. С дураков станется.
— Согласен, исполняйте. А я сейчас еду в адвокатскую контору. Думаю, в суде нас должен в этот раз представлять не
