возможным убийцей. Высокий, широкий в плечах. Телосложение спортивное. Был одет в джинсы, черную штормовку с капюшоном. Вот лица я не увидел — там темно было.
Петров качнул головой.
— Под это описание попадет кто угодно. Даже мы с тобой.
— Ну, если что, я готов посодействовать. Сыграть роль живца там. Все-таки, ты мне очень помог.
Петров вновь остановился. Посмотрел на меня каким-то странным взглядом.
— А знаешь, возможно, твоя помощь действительно может пригодиться. Но об этом позже.
Через несколько минут мы подошли к автобусной остановке.
— Мне пора, — заявил Андрей. — В два часа будет совещание у начальника нашей межведомственной группы, я должен там присутствовать. Не теряйся…
Последнюю фразу он произнес как-то многозначительно, но толком понять ее не сумел. Подошел автобус и Петров тут же запрыгнул внутрь. Проводив его взглядом, я двинулся дальше.
Стало немного легче. Нужно подождать пару-тройку дней, все утихнет. Конечно, бродить по городу без документов все равно неудобно, но куда деваться? Новые документы я себе все равно никак не сделаю — время не то. Это в двадцать первом веке за деньги можно было слепить любую корочку, договориться с паспортистами. На худой конец слепить фальшивку.
Единственный мой плюс — я хорошо знаю город, неплохо знаю окрестности.
Меня напрягало другое… Что сказали самому комроты старшему лейтенанту Паршину о моей судьбе? Уж командир роты-то должен обладать какой-то информацией, по поводу своего личного состава, оторванного от основного подразделения. Тогда почему прошло уже почти четверо суток, а реакции все нет?
Так не бывает. С него по любому спрос — как он докладывает вышестоящему командованию? А может быть, официально я нахожусь в изоляторе военной комендатуры? Учитывая общее отношение Паршина к прикомандированным, неудивительно, что ему просто все равно.
Голод проявился внезапно. Желудок громко заурчал, сковал спазм. Обычно в таких случаях говорят, желудок к позвоночнику прилипает. Хорошо бы где-нибудь перекусить, вот только это опасно. Минут десять думал только об этом, в конце-концов, все-таки рискнул.
Выбравшись на улицу «Курчатова», я сразу же увидел одно этажное здание, над входом в которое висела невзрачная вывеска: «Столовая № 4».
Было обеденное время — из здания выходили люди — по двое, по трое. Наверняка это рабочие ближайших госпредприятий. В воздухе вкусно пахло жареными котлетами, да так, что у меня желудок аж в трубку свернулся. Все эти дни я жил на «сухарях», ну и на водке. Естественно такое питание никому на пользу не пойдет. Вообще, по-хорошему, жидкое горячее нужно есть раз в день. Не реже раза в два дня. И чай тут не в счет.
Несколько минут постоял у входа, проверил оставшиеся деньги. Спасибо Лисицыну, в схроне их оказалось более чем достаточно. Зачем плюнул, толкнул входную дверь и вошел внутрь.
В нос ударил целый спектр царивших там обеденных ароматов. И котлеты и пельмени и много чего еще, обалденно вкусное.
Почти сразу в глаза бросился плакат в типично советском стиле:
«У нас порядок такой — поел, убери за собой».
И почти сразу, второй, ставший чуть ли не легендарным:
«Пальцы и яйца в солонку не макать».
Помещение большое, но не фабрика-кухня. Был такой период в Советах, когда строили подобные заведения, с расчетом на тысячу-полторы человек. Не оправдалось, отошли от этого.
Вдоль раздаточной имелась очередь, человек десять. Все с подносами.
Зуб даю, они наверняка слегка липкие от жира. Как правило, отмыть их до конца было просто невозможно. И это несмотря на то, что Припять город очень молодой.
Ко всему этому можно добавить гнутые алюминиевые ложки и вилки, пустые солонки. Возможно, еще и салфетницы.
Взял один поднос, встал в конец очереди. Передо мной стояло два мужика, по виду — явно какие-то механизаторы. Один травил анекдоты, другой как-то слишком громко смеялся над ними. Окружающие реагировали нормально — видать, явление обычное.
Очередь потихоньку ползла вперед.
Выбор блюд был небольшим, скорее всего потому, что обеденный перерыв подходил к концу.
Первым делом я потянулся к борщу, который уже разлили по тарелкам. Затем взял тарелку картофельного пюре с огромной, лохматой от обильной панировки, котлетой по-киевски. Желудок предательски завыл, да так громко, что один из механизаторов даже обернулся на звук.
— Ну ты парень даешь! — восхитился он. — Голод не тетка, да?
Я смущенно кивнул.
Все салаты, из смеси моркови и квашеной капусты уже разобрали, а не слишком расторопная разносчица еще не успела настрогать новых. Да и черт с ним, с салатом. Пока оба впереди идущих мужика условились ждать, я перескочил через них и остановился у столика с компотом. Его как раз разливала по стаканам, вооруженная массивным алюминиевым половником полная гром-баба, в кружевном передничке. Он явно был ей маловат, но той было абсолютно все равно. Женщина чем-то напоминала ленивую корову. Кто-то из очереди, мужским голосом ласково назвал ее Варенькой. Мне же так и хотелось сделать язвительное замечание — так вот куда делись все салаты.
Взял себе сразу два ягодных компота. Двинулся к кассе. Оказалось, что хлеб бесплатный — один белый, один ржаной. Быстро расплатившись на кассе, я ухватил поднос и потащил его в дальний угол столовой, где людей было меньше всего. Не хотелось мне сидеть на виду у всех.
Сел. Забыл, что не взял приборы.
Снова двинулся к кассе. Вытащил из большой стальной кастрюли то, что мне было нужно. По пути обратил внимание, что через три ряда от меня, за столиком сидят двое военных. Один в звании майора, другой старлей. Ни того, ни другого я не знал, но при этом сделал вывод, что военные здесь тоже обедают.
Само по себе это не плохо, просто есть риск встретить здесь тех, кого встречать совсем не стоит. С этими мыслями я и вернулся на свое место, взял ложку. Тарелку жирного и наваристого борща я оприходовал очень быстро — минут за три. Только принялся за второе, как услышал негромкий вкрадчивый голос:
— Алексей, добрый день.
Резко повернул голову и увидел справа от себя того самого человека, что встретил на речном вокзале, когда мы с компанией собирались прокатиться на «Метеоре». Определенно, это был он.
Кивнул ему, жестом указал на свободный стул. Прожевал.
— Вы? — на нейтральной ноте поинтересовался я. — Чем обязан?
Человек сел, достал папку, положил ее на стол.
— Алексей, известный вам человек хочет встретиться, чтобы все обсудить в мирной обстановке. Произошло недоразумение.
— А, вот как это называется? — фыркнул я. Само собой речь шла об отце Генки. Об Иванец Павле
