ты.
Я промолчала, догадываясь, о чем он. Мне не хотелось ни о чем говорить, но все же я спросила, сама толком не зная, зачем:
— Как тебя зовут?
— Тайге, — был ответ. — Меня зовут Тайге.
— Куда ты меня везешь?
— В обитель воров, детка. Теперь она станет твоим домом. Потому что другого дома у тебя больше нет.
Глава 6. ИМЕНЕМ УТОПЛЕННИЦЫ
Сквозь застилающую глаза мутную пелену я видела фигуру у окна.
Человек стоял ко мне спиной. Золотой камзол идеально сидел на его широких плечах, подчеркивая безупречную осанку того, кто не привык кланяться.
«Несгибаемая воля, — говорила моя матушка о людях с такой осанкой. — Такой человек скорее сам согнет любого, чем позволит согнуть себя».
Мой взгляд скользнул с его плеч выше и остановился на волосах. Серебро. Чистое серебро. В свете свечей эти волосы сейчас даже сияли как драгоценный металл.
Я попыталась понять, где я и как сюда попала. Помню, что ехала в карете. Помню, что путь был долгим, и… видимо, я заснула. Очень крепко заснула, потому что как очутилась в этой постели — слава богам, в своей одежде, — совершенно не помнила.
Пытаясь пошевелиться, я застонала — мое тело показалось мне болезненно неповоротливым. Услышав мой стон, человек у окна повернулся.
— Вы проснулись?
Я все же заставила себя подняться на локтях, а затем, упираясь ладонями о постель, села.
Надо мной нависал тяжелый балдахин. Занавеси были отодвинуты и привязаны к столбикам кровати. Опустив голову, я тотчас наткнулась взглядом на портрет юной особы, висящий на стене, — даже простодушный, чуть глуповатый взгляд не скрывал ее аристократичных черт.
— Это дочь владельца замка де Саар.
Я напряглась, пытаясь вспомнить, знаю ли такую провинцию, но тщетно.
— Где это? И… где я?
— В замке барона де Саар. Одна из восточных провинций Гатарии.
Восточных? Как далеко от родных земель… Впрочем, не так уж далеко от столицы королевства.
Когда мой взор прояснился, я наконец нашла взглядом своего собеседника.
Магистр Грим все так же стоял у окна — теперь лицом ко мне, — его руки были скрещены на груди. Сейчас он не скрывал своей личности. Это был уже не таинственный посетитель подземелья воров, а истинный хозяин положения. Его глаза, в сумраке ночи темные — но я знала, они льдистые, как замораживающий до смерти холод, — смотрели на меня со спокойным интересом, словно он оценивал, способна ли я оправдать возложенные на меня надежды.
— Почему я здесь?
— Помните, я обещал вам новое имя?
— Да, — осторожно ответила я.
Магистр Грим сошел с места и неторопливым шагом подошел к портрету девицы де Саар. Слегка приподняв унизанную перстнями руку, он словно бы небрежно смахнул пыль с чего-то незримого перед портретом.
Я успела лишь судорожно втянуть ртом воздух, как портрет охватило пламя. Оранжевые языки огня стремительно набрасывались на холст, словно пожирая лицо на портрете. Но пламя быстро сошло, и вот на стене висит лишь почерневшая от копоти бронзовая рама, а на пол, завораживая медлительным падением, сыпется пепел.
— Зачем вы это сделали? — глухо спросила я.
Магистр Грим повернулся ко мне.
— Это был последний портрет дочери барона де Саара. Все слуги, которые знали девицу де Саар в лицо, таинственным образом исчезли за последнюю декаду месяца. И так как девица еще не была представлена высшему свету, теперь только три человека во всем королевстве знают, как она выглядела: барон де Саар, я и вы.
КЛОДИЯ де СААР
— Где… — я прочистила горло. — Где она сама?
Магистр Грим слегка кивнул, будто одобряя правильно заданный вопрос:
— Она утопилась две декады назад. Дочь барона позволила соблазнить себя своему учителю и ждала дитя. Если бы это дошло до высшего света, род барона был бы опозорен. Барон планировал на время скрыть дочь от света и позволить ей тайно родить, после чего ребенок был бы умерщвлен. Однако девица не могла смириться с тем, какая участь ждет ее дитя, и предпочла утопиться.
— Но ребенок все равно умер, — с тяжелым камнем внутри произнесла я, не спрашивая — констатируя. — Однако же это не ответ на вопрос, почему я здесь.
Магистр подошел к кровати вплотную и, взяв меня за подбородок, заставил поднять голову.
— По странному стечению обстоятельств, дочь барона звали Клодия — Клодия де Саар. Полагаю, вам повезло. Не придется привыкать к чужому имени — только к родовому. Удобно, не правда ли? Клодия — не такое уж редкое имя для нашего королевства.
— То есть я…
— Отныне вы Клодия де Саар, дочь барона де Саар. И конечно, барон постарается сделать так, чтобы никто не сомневался в этом.
Я глубоко вдохнула. Позволять магистру задирать мне лицо, словно он был оценщиком на базаре, казалось унизительным, но я заставляла себя терпеть. Мне все еще было не до конца понятно, насколько я ценна для него.
— Однако в отличие от дочери барона, я была представлена высшему свету. Мое лицо могут помнить.
Губы магистра дрогнули в усмешке. Его пальцы подняли мой подбородок еще выше, поворачивая лицо к свету, словно бы лучше рассмотреть меня. Взгляд скользнул по губам, скулам, глазам…
— Прошло несколько лет. Тогда вы были нескладным угловатым ребенком с незрелыми чертами и дерзким взглядом. Сейчас… вы похорошели, Клодия. Достаточно соблазнительны, чтобы мужчины желали вас, а женщины завидовали вам — и никто не узнал в вас того нескладного ребенка.
Тут он чуть поморщил нос и убрал руку. Посмотрев на свои пальцы, потер их друг о друга, будто испачкался.
— Однако ваш образ жизни последних двух лет все-таки оставил на вас свой след. Вам стоит хорошенько отмыться от воровской и тюремной жизни.
И это унижение я проглотила, не показав даже вида, что ему удалось меня уязвить.
— Как скажете, магистр, — демонстрируя равнодушие, ответила я.
— Тариен, — поправил меня он.
— Простите?
— Впредь, когда мы будем наедине, называйте меня Тариен.
Мои глаза чуть округлились в немом вопросе.
— Мы часто будем обсуждать вещи, которые не должны коснуться посторонних ушей. Однако если это произойдет, лучше, чтобы мой титул не звучал. Имя «Тариен», как и «Клодия», встречается в Гатарии достаточно часто, чтобы не стать прямым указаниям на меня, а вот первый маг королевства… только один.
Я кивнула в знак того, что понимаю.
Магистр тем временем отошел от кровати. Приблизившись к трюмо, взял в руки золотой колокольчик и позвонил. Вскоре в комнату вошли две служанки — чепцы на их головах и белые фартуки указывали на