нее вообще не было сказано ни слова. Я думала расспросить у тебя, все же Дима его друг…
– Я могу спросить у Димы, но не уверенна, что он сам хоть что-то знает. Мужчины не любят делиться личным. Но мне уже и самой интересно посмотреть, что за женщина бросила своего ребенка. – Саша хмурится, а я вспоминаю, почему это так ее волнует. Она же сама сирота.
–Ладно, не нужно ничего спрашивать у Димы. Это неважно, захочет – сам расскажет. А нет – я в его душу лезть не собираюсь, – категорично заявляю я, пресекая свое любопытство. Какое мне дело до Влада?
Мы проводим в парке еще несколько часов, прежде чем поехать домой. Соне пора кушать и спать. А я выгуливаю ее тут. Влад с меня три шкуры сдерет за то, что я нарушаю режим его дочери.
Мы приезжаем домой и, быстро перекусив, поднимаемся наверх. Укладываю Соню спать, а сама спускаюсь в гостиную и тут же натыкаюсь на Влада.
– О, привет! – улыбаюсь ему, но вижу по лицу, что он чем-то сильно недоволен.
– Может, объяснишь мне, почему в первый твой рабочий день мне звонит заплаканная учительница Сони и говорит о том, что новая няня просто неадекватная?
– Она еще смеет что-то говорить? – в момент завожусь я.
– Да! Очень сложно вести себя нормально? Зачем ты на нее накричала и угрожала судом и расправой? – шипит Влад, а я аж задыхаюсь от несправедливости. Ах, вон оно как?
– А ты не хочешь спросить, почему я это сделала? – едко отвечаю ему. – Не хочешь спросить у своей дочери, почему она возвращается в слезах с занятий?
– Она плакала? – меняется в лице Влад, а я киваю.
– Да! Соня плакала! Но тебе же нет дела до чувств ребенка. Дескать, если мал, то должен уважать старших, что бы они ни творили?
– Не говори так! Мне всегда есть дело до моей дочери! Просто о том, что ее доводят до слез на занятиях, я слышу впервые! – растерянно поизносит мужчина.
– Потому что твоя бывшая няня покрывала свою подругу учительницу! Они дрессировали твою дочь, как собаку! Сегодня я слышала, как учительница кричала на Соню и обзывала ее! А когда забежала в кабинет, чтобы узнать, в чем дело, женщина держала ее за кисть так, что вот-вот сломала бы! Не веришь? Посмотри на ее руку! У Сони там теперь синяк!
– Проклятье! – рычит Влад, и я вижу, как его глаза наливаются яростью. – Я поубиваю их всех!
Он достает телефон и начинает кому-то звонить.
– Алло, Антон Петрович? Это Кострицкий, у меня к вам дело…
– Ты ее собрался убить? – шепотом ужасаюсь я, но мужчина серьезно качает головой и одними губами произносит: «Это адвокат».
– Да-да! Подъезжайте ко мне, решим все. Не телефонный разговор.
Он кладет трубку и долго смотрит прямо мне в глаза. Так внимательно, что мне становится жарко от его взгляда.
– Что-то не так? – закусив губу, тихо спрашиваю я.
– Нет, все так. Все именно так, как и должно быть. Я не ошибся в тебе, Кира. Ты лучшее, что могло произойти с Соней.
Я замираю, не ожидая услышать таких проникновенных слов, но не успеваю ничего ответить, как мужчина уходит.
Глава 6
Я весь вечер провожу с Соней дома и вздрагиваю от каждого шороха. Интересно, что он сделает той ненормальной? Нет, мне не было ее жалко, но уж я-то знала вспыхивающий, словно костер на сухих ветках, характер Кострицкого. Не зря и фамилия у него такая.
Я не уезжала домой и ждала возвращения своего нового босса. Уложив Соню спать, я как-то случайно засыпаю рядом с ней. Просыпаюсь оттого, что затекла рука в неудобном положении. Открываю глаза и ругаюсь про себя: надо же, уснула прямо у ребенка в комнате.
Тихонько встаю и аккуратно, чтобы не потревожить девочку, приоткрываю дверь. Судя по тому, что везде стоит кромешная тьма, сейчас как минимум середина ночи. Тишина в доме тоже явно указывает на то, что я непозволительно задержалась. Но Влад же сказал, что я с Соней должна быть до тех пор, пока тот не вернется с работы. Не могла же я оставить ребенка одного.
И кстати, где, собственно, сам Кострицкий? Прибил учительницу и дождался темноты, чтобы ее где-то прикопать?
Решаю уже не ехать сегодня домой, все равно возвращаться через пару часов. А вот попить бы не мешало. В горле пересохло так, что язык прилипает к небу. Забежав в свою комнату, я быстро переодеваюсь в ночнушку и топаю вниз.
Спускаюсь на кухню на ощупь. Кто знает, где в этом доме выключатели, да и если нащупаю, то не хочется разбудить всех. Тихонько, словно мышка, крадусь на кухню и, не включая света, ищу стакан. Полная луна светит в распахнутое окно и освещает комнату достаточно, чтобы не потеряться в пространстве.
Набираю из крана воды и жадно пью, но какой-то шорох позади меня заставляет застыть. Тут же горячие ладони прикасаются к моей талии, и я резко разворачиваюсь, непроизвольно выливая воду на рубашку… Влада?
– Ты? Что ты здесь делаешь? – шепчу я.
– Живу, Кира, – тоже шепотом отвечает мужчина, не обращая внимания ни на мокрую одежду, ни на мое возмущенное сопение.
– Убери руки… – как-то слишком неуверенно даже для себя самой говорю я.
Его горячие пальцы сжимают тонкую ткань и приподнимают ее. Губы мужчины плавно приближаются, а я стою, замерев. В свете луны все кажется сном. Я вижу каждый изгиб, и мне ужасно хочется узнать, какие они на вкус.
– Такая нежная… – стонет мужчина прямо в мои губы и прижимает меня к себе.
Меня словно накрывает волной желания. Не понимаю, что происходит. Я должна его оттолкнуть и гордо уйти, но вместо этого, кажется, целую его в ответ.
Мужчина подхватывает меня за талию и усаживает на стол, вклиниваясь между моих ног. Его руки скользят вверх к груди, и я сама издаю протяжный стон, особенно когда его пальцы касаются затвердевших горошин.
Ох, соберись, Кира, или сейчас же случится твой первый раз. Господи, и где? С кем?
Влад целует мою шею, спускаясь к ключицам, и, подцепив пальцем лямку ночнушки, скидывает ее с плеча. Прохладный воздух охватывает мою разгоряченную кожу, вызывая толпу мурашек, но, когда руки Влада спускаются вниз, а поцелуи становятся глубже и настойчивее, я все же нахожу в себе силы. Отпихиваю мужчину от себя и, накинув лямку пеньюара, быстро соскакиваю на пол.
– Что ты
