желанием приближаться к территории, на которой получил такой жесткий отпор. Но хозяин его мнением совсем не интересовался.
Что ж, да начнется второй раунд…
Глава 5
— Лёш, как думаешь, над чем сегодня заседать будем? — полушепотом спросил у соседа полный мужчина со значком правящей партии на лацкане дорого пиджака.
— Для тебя, Фесков, я Алексей Евгеньевич, — сухо бросил пожилой господин, занятый изучением каких-то бумаг.
— Ой, да ты смеешься?! — громко цокнул толстяк. — Ты все еще обижаешься за ту девку с экономического саммита? Ну я ж тебе объяснил уже! Она на мою школьную любовь так похожа была, как тут устоять?! Мне пришлось ее у тебя перекупить. Ну хочешь, я тебе на следующую сходку десять эскортниц таких оплачу?
— Ничё мне от тебя не надо, Фесков. Отверни морду…
— Да в кого ты такой чувствительный, а? — возмутился партийный деятель. — На друга из-за какой-то бабы ворчать будешь?
— Какой-то?! Да ты знаешь, что я ее аж из Новосибирска вез?! Просто так, думаешь?!
— Тоже мне проблема… ну давай, я тебе контакты Анжелики перешлю? Ты на нее давно глаз положил, признайся!
— Анжелики? — сделал собеседник вид, что задумался. — Это та темноволосая с татуировкой на ключице?
— И не только на ключице, хе-хе…
— И ночь с ней еще оплатишь.
— Не, Алексей Евгеньевич, ну ты не наглей так уж сильно! — возмутился чиновник.
— Две ночи.
— Ладно! Одну, слышишь?! Только одну ночь! И ты свою обиду засовываешь куда поглубже.
— Ну, договорились! — довольно ухмыльнулся депутат. — Буду ждать подарочка.
— Вот, сразу бы так! — просиял улыбкой Фесков. — Ну и что, какие у тебя мысли? Зачем нас экстренно собрали? Я даже протрезветь и проспаться толком не успел после вчерашнего… кхм… совещания.
— Да это ж и дураку ясно! — усмехнулся товарищ по партии. — Президент будет опять некрофильскую повестку свою продвигать. Недавно в инквизиции какой-то бунт случился. Поговаривают, что требовали «Нисхождение» срочно запустить. А то, мол, не справляются наши защитнички.
— А-а-а, — облегченно протянул собеседник, — а я-то уж боялся, что важное пропустил что-то… Ну а ты как проголосуешь?
— Да как-как… — недовольно дернул плечом Алексей Евгеньевич, украдкой оглядывая обширный зал для заседаний, — ты мою ситуацию знаешь. У меня семья во Флориде. Мне дергаться опасно.
— Понимаю… — скорбно покивал Фесков, — я своих тоже еще в позапрошлом году на восточное побережье отправил.
— На дальневосточное? — пошутил сосед.
— Типун тебе на язык! — рыкнул депутат. — Я что, похож на того, кто семью ненавидит? Ты же понял, о чем я говорю.
— Понял-понял, не возбухай, — успокаивающе выставил руки собеседник. — А тебе тоже… ну… звонили с той стороны?
— Пиндосы? — еще сильнее понизил голос чиновник.
— Ага…
— Спрашиваешь! Они мне с этим «Нисхождением» драным каждый месяц звонят, на нервы капают. Уже не знаю, куда бежать и куда прятаться… Суки. И ведь ни недвижку продать не дают, ни родню не выпускают!
— Но зато и бонусы неплохие платят, согласись?
— Ну, тут спорить не стану! — повеселел Фесков. — Мне с той стороны океана капает побольше, чем я тут со всех источников зарабатываю.
— Аналогично…
— О, Леш, кажется, начинается!
— Вижу. Ну, давай, послушаем.
Негромкие разговоры в просторном зале сразу стихли, едва на личных мониторах загорелась предупредительная надпись: «Внимание, говорит президент!» Высокопоставленные чиновники замолчали и выжидательно смотрели, как на украшенную двуглавым орлом трибуну поднимается государственный лидер.
— Уважаемые депутаты и парламентарии! — объявил он. — Спасибо вам, что отложили дела и обеспечили образцовую явку. Сегодня будет необычное, но крайне важное заседание для всех нас. Для нашей страны, для народа России. Откладывать дальше решение назревших вопросов, значит рисковать существованием всего, что мы имеем. Неживая угроза растет и наступает, а потому…
— Я же говорил, опять про эту хрень будет болтать, — шепнул депутат на ухо своему соседу.
— Угу, — покивал Фесков, — точно!
— … выработать общую стратегию и курс развития! И для того, чтобы устранить любые разногласия между нами, а заодно наглядно показать, насколько серьезна поставленная проблема, я пригласил бойцов столичного ГУБИ…
После этих слов по залу прошла волна негодования.
— Что? Зачем здесь посторонние?!
— … отказываюсь принимать участие…
— Цирк какой-то…
— … ради этого выдернули ни с того, ни с сего?!
— Это нарушает внутренние положения…
— Безобразие! Почему мы должны…
— … настоящий фарс!
Президент не счел нужным реагировать на все выкрики, а просто сошел с трибуны. Некоторые депутаты тоже встали с мест, открыто выражая свое несогласие. Они намеревались немедленно покинуть помещение в знак протеста. Однако широкие створки зала распахнулись и внутрь неспешной рекой потёк целый строй экипированных инквизиторов… Десяток, два, три… На сотне Фесков с товарищем сбились и дальше считать уже не стали. А ликвидаторы неживой угрозы все прибывали и прибывали.
Они медленно, но неумолимо рассредоточивались вдоль стен и между рядов. К тем чиновникам, кто не пожелал вернуться в кресла по доброй воле, бойцы подходили и усаживали обратно силой. Кто-то пытался возмущаться и давить авторитетом, но их быстро успокаивали. Борцы с нежитью опускали тяжелые перчатки на плечи смутьянов и сжимали пальцы, параллельно вдавливая рыхлые представительские туши в мягкие сиденья. По залу разнеслось эхо болезненных вскриков и вздохов. Этим варварским способом за считанные минуты оказались подавлены любые признаки неповиновения и недовольства. Высокопоставленные лица, вершащие судьбу целой страны, вжимались в спинки кресел, опасаясь лишний раз поднять головы. Они затравленно озирались, боязливо косясь на черные фигуры, облаченные в бронированные инквизиторские костюмы. Но ртов раскрывать уже не решались.
Нет, большинству, конечно, хотелось возопить, привлекая внимание президента, с разрешения которого творился этот беспредел. Да только взывать было не к кому. Национальный лидер трусливо сбежал, будто сам испугался присутствовать в одном помещении со своими бешеными цепными псами…
И вот, когда шум окончательно улегся, а инквизиторы замерли немыми изваяниями, в зале заседаний появился еще один служащий. Тоже в тяжелом доспехе ИК-Б, но только без шлема. Он медленно шествовал, награждая притихших чиновников таким жутким взглядом, что те аж дыхание задерживали. Фесков и его приятель так и вовсе чуть под столы не сползли со страху, лишь бы этот странный человек их не заметил.
Гулкая поступь бронированных ботинок разносилась по всему залу. И это был единственный звук, нарушающий воцарившуюся гробовую тишину. Молодой мужчина подчеркнуто неспешно дошел до трибуны и развернулся лицом к высокопоставленным чиновникам. Но говорить не начинал. Еще около пары минут он всматривался в каждого депутата. Дерзко. Беззастенчиво. Провокационно. Словно бы давал возможность всем недовольным огласить свои жалобы. Но сидящие в зале люди никогда бы не дослужились до нынешних должностей, если б не знали, когда можно подавать голос, а когда этого делать не следует. Поэтому ряды почтенных господ сохраняли предусмотрительное безмолвие.
— Я командир малого звена Главного управления боевой инквизиции, — заговорил с трибуны мужчина, — инквизитор первого
