отдельно по деталькам были.
Я начал рассказывать. Упомянул, что на военного врача обучение прохожу в Санкт-Петербурге. Про аппараты подробно всё изложил, чуть ли не на себе показал.
— Ещё можно ими, — я постучал пальцем по аппарату. — Старые, неправильно сросшиеся переломы лечить. Таких много. У кого нога после перелома неправильно срослась и короче стала — с помощью аппарата исправить эту беду получится…
— Тятя…
Я и не заметил за своим рассказом, как рыжий Павел подошел, в дверях встал. Сейчас он мужика и окликнул. Оказывается, это — отец его, а он — его сын.
Бородач только отмахнулся.
— Ещё про хромых говори…
Старообрядец взял в руки маленький аппарат и повертел его так и сяк.
У дверей какой-то батожок стоял.
— Можно? — я указал мужику на деревяшку.
— Бери, — последовал ответ.
— Только, я его сломаю.
— Бери, — повторил бородач.
Павел тоже подошел ко мне ближе от двери. За спиной отца встал.
— Эта палка, предположим, бедренная кость.
Я по бедру похлопал.
— Вот она сломана…
Не с первого раза, но через колено я всё же переломил батожок.
Далее, дрелью, которая у меня тоже в чемодане была, я в куски деревяшки установил спицы, всё как надо скрепил кольцами и раздвижными штангами. Как можно проще и понятнее методику лечения неправильно сросшегося перелома изложил.
— Только опять ломать кость придется. Под наркозом.
Я как та улитка. Всё своё ношу с собой. У меня в чемодане и флакон с эфиром имелся, а также маска. Я же не в Древнем Риме нахожусь. Это там врачи дубинами по голове били для обезболивания. Особенно ценились те, после чьих ударов пациенты не умирали и дурачками не становились. Имелся у римлян и ещё один интересный способ обезболивания — ударом морского электрического ската. На древнегреческом скат называется — «нарк», отсюда и наркоз…
Нет, можно и опий использовать, но вдруг у пациента зависимость разовьется…
Да, и просто самогонкой можно накачаться до бесчувствия…
— Тятя…
Опять в мой рассказ рыжий паренёк вклинился.
Бородач на него цыкнул.
— Сам такое делал? — задал мне вопрос старообрядец.
— Делал, — не совсем соврал я.
Делал — собакам. К человеку-то, кто меня допустит…
— Тятя… — никак не угоманивался Павел.
— Да, что тебе? — сгорячился отец парня.
— Настенька…
— Да, знаю, я, что Настенька.
Бородач тяжело вздохнул.
— Знаю…
Глава 17
Глава 17 Хромой
Ужинал я вдвоем с Павлом.
Кстати, той же кашей. Что на завтрак и обед была.
Ничем хуже она не стала, но — как-то я её наелся…
Может, и завтра тоже эта каша будет?
Так, так, так… Ты, Ваня, что и на завтра здесь остаться хочешь? Может, вообще тут недельку пожить? К железной дороге скорее надо идти…
Что-то я расхрабрился — чувствовал я себя ещё не совсем в норме, но уже гораздо лучше, чем утром.
Кстати, оказывается у меня не только шишка на голове прошла. Рана на боку тоже свежей не выглядит. Бородач, когда сегодня мне перевязку делал, довольно хмыкнул. Я глаза на рану скосил — тоже хмыкнул. Всё там чистенько и замечательно. Да, ещё и ушита она… Когда и где её ушивали? Вот совсем ничего не помню…
Если я хоть чуть-чуть в ранах понимаю, шили меня не вчера. Даже не позавчера.
Мля…
Сколько же я по лесу плутал?
Спросить-то об этом некого…
Так, стоп. Тут не о плутаниях главный вопрос. Рана на боку-то у меня в волчьей яме появилась.
Вот, здесь и думай, голову ломай.
Похоже, от места крушения поезда я теперь далеконько…
За ужином осторожненько стал Павла о железной дороге спрашивать. Ну, в каком она направлении, как далеко, сколько примерно до её пешком добираться. Молчит рыжий как партизан на допросе у немцев. Ничего полезного от него узнать не получилось.
Отец его ещё куда-то делся. Куда? Тут Паша тоже не прояснил ситуацию. Ещё и как-то неодобрительно на меня посмотрел — зачем такие вопросы задаешь, какое тебе до этого дело.
Посуду, каждый свою, мы с Павлом в ручейке помыли. Дальше что делать? Спать надо идти — других вариантов нет. Книги и телевизор здесь не водятся, цыгане с медведем на горизонте не видны…
Ночью спал как убитый. Может, что и снилось, но наутро я ничего не помнил.
Завтракали кашей. Не вчерашней. Паша утром новую порцию сварил. Всё из той же крупы… Да, уж…
К обеду время уже шло, как Егор появился. Так бородача-старообрядца звали. Причём не один. Какого-то инородца узкоглазого он с собой привёл. Причём, явно не по его доброй воле. Инородец пугливо на Егора поглядывал своим подбитым глазом.
Да, приведённый ещё и хромал. Причем, довольно сильно.
— Вот, — бородач указал мне пальцем на хромоногого.
— Что, вот? — не понял я.
— Лечи своим аппаратом. — последовал ответ.
Мля…
Честно сказать, чего-чего, а такого я совсем никак не ожидал.
— Не понял…
Вид у меня со стороны сейчас, наверное, был весьма озадаченный.
— Понимать тут нечего. Лечи.
Сказано это было строго. Не шутейно, как Федор любил говорить.
Паша при нашем разговоре стоял рот раскрыв. Он, судя по всему, тоже не ожидал подобного поворота событий.
Вдруг, рыжий заулыбался, на отца с пониманием посмотрел.
— Лечи.
Это уже пареньком сказано мне было.
— Да, вы что, мужики…
Я стоял и переводил свои глаза с отца на сына, а затем обратно.
Тут хромоногий инородец попытался в лес с поляны дёру дать. Разговор-то про него шёл, а его мнение при этом совершенно не учитывалось.
Бородач убегавшему что-то на неизвестном мне языке зло крикнул. Это его только подстегнуло. Быстрее он к лесу захромал.
Где там…
В несколько прыжков отец Павла убегавшего догнал, меж крылец ему ударил. Хромца с ног как ветром сдуло. Запричитал он, руками по земле начал колотить.
Бородач гнев на милость сменил. Что-то, опять на том же неизвестном мне языке, стал лежащему говорить. Сейчас, как бы его уговаривать начал. Хромой, голову к нему не поворачивая, отвечал.
Тут Егор инородцу что-то важное сказал. Тот замолк, руками по земле-матушке бить перестал. Переспросил недоверчиво. Старообрядец подтвердил. Ну, так я по тону сказанного понял.
Секунда, и приведённый Егором уже сидел лицом ко всем нам и поулыбывался.
Артист…
Малых и больших театров…
Егор помог хромому встать.
— Лечи, — это мне уже было опять старообрядцем сказано.
Хромой тоже своей башкой замотал. Видно, он русский язык также хорошо понимает.
— Что, прямо сейчас?
Вообще-то у меня совершенно другие планы были. Мне надо к железной дороге выбираться.
— Сейчас, — Егору на мои планы было плевать с высокой колокольни.
Отвечая мне, он зачем-то ещё и нож, висящий у него на поясе, поправил.
Глава 18
Глава 18 Что было дальше
— Ну, даже не знаю…
Во, дела. Как-то не планировал я дорогой кого-то лечить. Тем более, в лесу, без всяких операционных. В отношении наших собачек в Санкт-Петербурге мы с князем все возможные условия асептики-антисептики выполняли, а тут…
Не считать же наполненный фитонцидами воздух леса воздухом операционной?
Хотя…
Фитонциды — это летучие вещества растений. Так на первом курсе на лекции по биологии нам рассказывали. Химический состав фитонцидов до конца точно не установлен, но с древних времен людям известна их способность излечивать многие болезни. Наиболее активны фитонциды лука, чеснока, зверобоя, пихты, тысячелистника, редьки, моркови, клюквы, мяты, подорожника, шалфея. Наряду с бактерицидным и бактериостатическим действием фитонциды благотворно влияют на функцию мерцательного эпителия слизистых оболочек дыхательных путей и тонус мускулатуры бронхов, облегчая тем самым дыхание при бронхиальной астме.
Однако, вот те же фитонциды хвои сосны повышают артериальное давление у людей, склонных к гипертоническим реакциям. Они, такие люди, более чувствительны к скипидару, чем здоровые, а в воздухе соснового леса пинена дохренища… Прогуляется между сосен такая личность, а потом у неё башка и трещит…
— Мне, вообще-то, обратно к железной дороге надо.
Егору и Павлу на мои планы чихать было.
Какая железная дорога?
О чем разговор?
— Лечи, а потом уж о железной дороге говорить будем.
Бородач опять нож, что на поясе у него висел, поправил. Не маленький такой. С подобным, наверное, с медведем можно справиться. Ну, если у охотника ничего больше не будет. Мне-то, хоть два таких дай, всё равно
