на него, и его челюсть сжимается.
— Я забыл, что могу изменяться, — признается он, отворачиваясь.
Ух ты. Когда он сказал, что тренировался, я подумала, что он заржавел — а не то, что совсем забыл, как раньше ходил в теле мужчины. Неудивительно, что он осмотрел свою руку так, как никогда раньше не видел. Это также объясняет, почему он казался таким неустойчивым на ногах, когда впервые перекинулся.
— Я пришлю Майз с тем, что тебе нужно.
— Спасибо, — говорю я, и на этот раз мне легче произносить слова, не заикаясь. Ему не нужно было этого делать. Он увидел, как я мёрзну в реке, и понял, что мне нужно хорошенько помыться.
Он просто кивает и уходит.
Драгикс
Я… другой в этой форме. Когда у меня две ноги вместо четырех, воспоминания накатывают волной. Находясь здесь, в месте, которое когда-то было домом, становится только хуже.
Там, у окна, сидела моя сестра и смотрела на внешний мир. Она могла мечтать часами, днями, но всегда улыбалась любому, кто прерывал её тихий час.
И в этом месте всегда было много людей.
Наш дом процветал, набитый нашими семьями, живущими вместе, спаривающимися, смеющимися. Ближе к концу уже не осталось смеха, а тишина, слёзы и траур, когда мы хоронили остатки от нашего народа.
В этой форме я думаю о детёнышах. Как они бегали по этим коридорам, превращаясь из двуногих в крылатых и в конце концов падающих от изнеможения и голода, потому что забывали поесть. Любой, кто проходил мимо, брал их на руки и относил к его родителям, чтобы они поели и отдохнули.
Мы были счастливы здесь.
Что, если у неё есть семья на этой планете? Кто-то, кто скучает по ней? Пара? Моя кровь закипает при мысли об этом, когда я иду по своему логову в поисках Майз.
Но нет… Я не видел на этой планете двуногих, подобных Чарли. Маленькая, с бледной кожей, без когтей, клыков и чешуи. Она… другая.
Я спрошу её при первой же возможности.
Я был добр к двуногой самке. Я спас её. Без меня она бы умерла на этой планете. Она может противиться, но она останется.
Я буду защищать её, а она будет скрашивать мое одиночество.
Глава 5
Чарли
Подходит время. Теперь, когда Драгикс может свободно переключаться между формами, он берёт меня с собой в логово, когда я захочу. Я часами расслабляюсь в горячих бассейнах, а он исчезает, чтобы делать, черт знает что.
Мы не говорили о его семье, но теперь, когда он вспомнил то, что называет своей «двуногой формой», он проводит в ней всё больше времени. Я видела, как он бродил по огромному кроличьему логову в горе с потерянным выражением лица.
Майз редко появлялась. Она позаботилась о том, чтобы у меня было всё, что мне нужно, включая мыло, расчёску и даже длинные полосы чистой ткани, разрезанной на кусочки, когда у меня начнутся месячные.
Драгикс отдал мне комнату, которую раньше занимала его сестра, так что я засовываю свои импровизированные прокладки в один из огромных деревянных сундуков, считающихся моим гардеробом. Я поглаживаю его рукой, думая о женщине, которая раньше жила в этой комнате и спала на большой кровати в углу. Драгикс, кажется, понимает, что спать на твердой земле на вершине горы не совсем то, что я предпочитаю, поэтому вместо этого он позволяет мне спать здесь.
Днем я часто нахожу его дремлющим на вершине своей горы, с блестящей чешуёй, как огонь на солнце. Но ночью он отказывается оставлять меня здесь одну, предпочитая вместо этого спать в том, что, должно быть, было огромным общественным пространством у подножия горы. Если я выйду из своей комнаты и загляну за край каменной дорожки, я увижу его, свернувшегося калачиком, как кошка, далеко внизу.
Я ещё не пыталась сбежать. Я достаточно умна, чтобы дождаться своего часа. Я уже делала это раньше.
Я отгоняю воспоминания о Бене и поднимаюсь по лестнице, чтобы найти Драгикса.
Мне скучно.
Я сижу здесь уже несколько дней и так и не приблизилась к тому, чтобы убедить Драгикса позволить мне увидеться с другими женщинами. Но если я смогу мельком увидеть их, они, по крайней мере, узнают, что я жива. Тогда, может быть, они дважды подумают, прежде чем они улетят без меня.
Судя по тому, что я узнала об этом месте, мы можем оказаться здесь в ловушке. Я не видела ни самолетов, ни машин, ничего, что могло бы свидетельствовать о том, что местные жители умеют путешествовать по космосу. Корабль, на котором мы приземлились… Я понятия не имею, сможем ли мы использовать его, чтобы улететь.
Если они вообще смогут уйти.
Эта мысль удручает, но я отмахиваюсь от неё. Это всего лишь одна часть этой планеты. Кто знает, что люди могут делать в других частях? Может быть, эта область похожа на тропические леса Амазонки на Земле, и может быть даже есть Нью-Йорк, которого я ещё не видела.
Я фыркаю. Ага, конечно.
Драгикс встаёт на лапы, как только я поднимаюсь по лестнице. Солнце нещадно палит, согревая мою кожу, но, по крайней мере, здесь дует ветерок, чтобы противостоять изнуряющей жаре.
«Что-то не так?»
— Твою мать! Ты можешь говорить со мной в моей голове? Как долго ты собирался держать это в тайне?
Драгикс игнорирует меня, его хвост шуршит по земле, когда он подходит ближе.
«Ты истекаешь кровью. Скажи мне почему».
Если бы эта гора разверзлась и поглотила меня целиком, это было бы предпочтительнее ответа на его вопрос.
Конечно, он чувствует запах моей крови. Он король всех хищников.
Кхм.
Он подходит ближе, его ноздри раздуваются, и тогда я визжу, отталкивая его голову, когда он обнюхивает мои волосы, шею, а затем спускается ниже.
— Это мои месячные, Драгикс. Держи себя в рамках.
Он наклоняет голову, глядя на меня.
— Это мой… цикл. И если ты не будешь показывать, что чуешь этот запах, это было бы здорово.
Если бы я не знала его лучше, я бы подумала, что дракон смущён. Это было видно в том, как он пятится, а его хвост валялся на земле, как мертвая змея.
«Смени тему. Ради бога, смени тему».
— Ты можешь говорить в моей голове? А ты умеешь читать мои мысли?
Неудивительно, что он притворялся спящим той ночью, когда я пыталась сбежать.
«Нет. Я могу открыть путь к твоему разуму, позволяя вести беседу. Ты можешь не поверить. Но я забыл.
