— Надеюсь, в аптеке всё в порядке? — обращаюсь к бывшей свекрови.
— Да, Варь, всё хорошо. Спасибо.
Я обуваюсь и проскальзываю в дверь.
— До свидания, — дружно, в один голос прощаются со мной мать и сын.
Это кошмар. Это просто кошмар. Снова начинаю плакать, не справляясь с эмоциями. Это невозможно выдержать. Слёзы девочек по поводу моего ухода и хладнокровные слова бывшего мужа о том, что ему неприятно сталкиваться со мной после работы. И это я ещё не знала, что дальше будет только хуже.
Глава 9
Варя
— Спасибо большое. Я отдам после получки.
Складываю заветные купюры в кошелёк. У сестры просить не хочу, опять начнет выговаривать, что надо было выбрать нормальную профессию. У неё периодами — то она за меня, то снова против.
С девочками мне хорошо, скучаю, хочется делать всё, что пропустила: укладывать их в постель, мыть в ванной, расчесывать перед сном. Я так люблю их смешные истории о том, что волосы путаются, потому что живые, а игрушки ругаются между собой, когда выходишь из комнаты. По возможности буду забирать их из сада и гулять на улице, по крайней мере, пока погода позволяет. Потому и беру в долг, мне нужны деньги. Хотя бы просто на мороженое для девчонок.
— Да не торопись. — Ещё раз прокрашивает губы помадой Элла, а затем разравнивает слой, причмокивая. — Кем работает твой бывший муж?
— Маркетологом.
Вопрос о Макаре вызывает тупую ноющую боль в висках. Я была такой жалкой в своем желании вернуть его. А этот танец, теперь я понимаю, насколько нелепым он выглядел. Мне стыдно за него.
— Плохо зарабатывает?
Не хочу о нём говорить.
— Да нет, наоборот, он обеспеченный.
— Зачем же тогда деньги берёшь? — Приподнимает неестественно темную бровь моя соседка по гримерке.
Потому что двух встреч на его территории мне хватило, чтобы понять, что у него я денег никогда не возьму.
— Он мой бывший муж.
— Ты родила ему детей, дорогая, пользуй. — Снова красит губы, будто они успели потускнеть. — Он обязан о тебе заботиться. Именно твоя матка стала пристанищем его биоматериала.
Хмыкаю, усмехнувшись.
— У нас не те отношения.
— Мужики всегда так — раскатают бабу по столу, высосут из неё красоту и молодость, а потом: «А что это ты так хреново выглядишь?» Да ты, блин, сам с собой поживи, а потом спрашивай. Мой совет: найди богатого любовника.
Я не хочу любовника, ни богатого ни бедного. Я свою жизнь хочу вернуть, домой приходить к мужу и детям. Рассказывать о том, что роль у меня забрали и премии лишили, потому что я выгляжу как квашеная капуста, потерявшая вдохновение.
Глаза закрываю, зажмурившись, и мне так больно становится, что я эту резь в сердце почти физически ощущаю.
— У меня свидание со старичком по имени Леопольд, не бог весть что, но на внедорожнике катается.
— До завтра.
Облокотившись на стол и подперев рукой голову, я сижу лицом к зеркалу и сверлю своё отражение взглядом, пересиливая в себе дурное чувство. На самом деле мне ужасно хочется встать и заорать во всё горло от несправедливости. Разве должно быть так, что у человека всё есть, а на самом деле ничего нет?
Сидеть в театре смысла нет, а в квартиру сестры идти совсем не хочется. У меня есть две подруги, но обе они замужем и вряд ли в их планы входит развлекать меня вечерами.
Прикончив очередную банку черничного йогурта, я неспешно иду на остановку. Добравшись до дома, аккуратно открываю дверь своим ключом и тут же натыкаюсь на сваленные у входа пакеты мусора. От них исходит неприятный запах.
— Утром вынесу. Сейчас в падлу переться, — рж?т зять, покачивая младшую на руках, — заходи, Софка в ночную сегодня. Какая-то дура заболела, некому выйти, так моя поперлась, а мне теперь за ребенком следи. Чего её на работу понесло?
— Может, потому что вам едва на коммуналку и еду хватает? — произношу очень тихо.
— Что? Не расслышал?
— Я говорю, что могу вынести мусор. — Разворачиваюсь.
Но зять не даёт мне шанса и, отпихивая в сторону, дёргает ручку, захлопывая дверь.
— Ой, не надо этих жертв, Варя.
Проскальзываю мимо него в комнату. Прикрываю за собой дверь. Сегодня в театре было жарко и очень хочется в душ, но почему-то идея пойти сейчас мыться, когда мы с зятем вдвоем дома, меня не радует совсем.
— К своим сегодня не пустили? — Заваливается он в мою комнату, как раз когда я думаю переодеться, сменить уличные джинсы на домашние штаны.
Его выражение «не пустили» такое отвратительное, скользкое и оно так точно передает сложившуюся ситуацию, что мне хочется застрелиться.
— У меня другие планы.
Скалится.
— Сложно жить по чужой указке? А вот не уехала бы, осталась бы с семьей, сейчас бы с детьми жила, а муж массаж ступней делал, а не левых баб топтал.
Вздыхает, якобы сочувствуя. А у меня уже терпение на грани, сдерживаюсь только ради сестры. Знаю, что если пойду на открытый конфликт, прежде всего ей хуже сделаю.
— Мне роль нужно учить.
— Ладно, ничего не сделаешь уже, назад не вернешь то, что просрано. Я яичницу на сковороде оставил, поужинай, если хочешь.
Кивнув, выдыхаю, когда он наконец-то сваливает из моей комнаты. Никогда не понимала, почему сестра вышла за него замуж. Он с первых дней выдвигал свою мерзкую философию по всем вопросам, а когда учил Софку жизни, мне хотелось просто прибить его. Но сестра отчего-то продолжала с ним гулять, пока не догулялась до первого ребенка.
Слышу, как он шаркает обувью в коридоре.
— Пива пойду куплю, за малыми присмотри, — смеется, — опыт есть.
Снова напоминает мне, что я хреновая мать, бросившая своих детей. Дверь хлопает, и я выхожу в коридор. Пакеты с мусором остались на месте. Вздыхаю, он снова забыл взять их с собой.
Малышка притихла, старшая играет в телефоне, а я иду на кухню и, переложив яичницу из сковороды, с удовольствием ем растекающийся по тарелке желток с куском колбасы и небольшим ломтиком хлеба. Кажется, эта простая еда ещё никогда не ощущалась настолько вкусной.
Вернувшись в комнату, действительно учу реплики. Постепенно в квартире становится тихо и я, в надежде всё-таки попасть в душ, медленно выхожу из комнаты. Зять уснул перед телевизором, серый экран мелькает картинками, на полу лежит пустая пластиковая бутылка из-под пива. Дети в кроватках.
Прижимая к себе ночную рубашку, я аккуратно крадусь через коридор в ванну. Мне неприятна даже сама мысль раздеться в квартире догола, когда Софы нет дома, но я очень хочу помыться, а этот придурок спит. И, стянув с себя белье, я залезаю под горячие струи. Как же хорошо! Когда вода бьет меня по лицу, а плечи омывает приятное тепло, немного отпускает сжатая пружина боли внутри. Зажмурившись, наслаждаюсь процессом. Тело размякло и плавится под напором воды. А потом вдруг становится прохладно на долю секунды. Дальше я понимаю, что в ванную кто-то зашел. Думаю, что это старшая дочка Софии. Но резко отодвигается шторка и на меня, абсолютно голую, смотрит этот урод. Его хмельные липкие глаза жадно поглощают картинку, которую он видит перед собой. А я вскрикиваю, дергая шторку обратно и прячась за ней.
