хотя и обращались к нему редко, а вот психиатр принялся качать права:
— Я вообще не понимаю, какое отношение ваша организация имеет…
— До вас должны были довести все положенные инструкции, имеющие отношение к тому, что происходит здесь.
— Я не собираюсь весь этот бред…
— Это нормативный документ, который вы обязаны выполнять. Потому что его игнорирование вполне может привести к жертвам и разрушениям. Имеется достаточный опыт.
— Да я сейчас вообще вас госпитализирую! Я имею право…
Что-то в реакции врача показалось Семёну подозрительным, как будто он был сильно заинтересован в этой девочке. Без лишних рассуждений он приподнял медика всё тем же телекинезом на пол метра над полом и приказал:
— Смотреть в глаза!
Тут сказался недостаток опыта: сканировать объект и одновременно удерживать его в телекинетическом захвате не получилось и психиатр почти сразу грохнулся оземь. Но кое-что в его сознании начинающий маг уловил. Конечно, такой неожиданный разрыв контакта и самого царевича дезориентировал, но на грохот тут же выскочила Славяна, а все остальные оказались под очень глубоким впечатлением от столь явной демонстрации владения запредельными силами и застыли соляными столбами.
— Дорогая, ты лучше умеешь, просканируй, пожалуйста, господина психиатра. Мне кажется, что у него как-то слишком часто мелькают мысли об СБУ…
Все присутствующие в комнате слегка вздрогнули: Службу безпеки соседнего, далеко не дружественного государства, в Крыму с некоторых пор не любили и это ещё мягко сказано. Славя мягко взяла сидящего на заднице врача за подбородок, приподняла его голову и через несколько секунд пристального взгляда в глаза сообщила:
— Ах вот оно что! Оказывается, наш доктор получил заказ на детей с особыми способностями. И скольких ты уже переправил?
Вопрос был задан очень резким тоном, словно удар хлыста и психиатр в ответ буркнул:
— Троих…
После чего вздрогнул и принялся затравленно озираться. Семён молча достал телефон и набрал московский номер.
— Ратибор Святославич! Это Персунов. У нас тут совсем ЧП…
* * *
Пока Семён разбирался со всеми формальностями, Славя, сбросив все проблемы со шпионом на мужа, утащила девочку, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, и её маму в самую дальнюю комнату и занялась действительно важными вещами:
— Значит, тебя Маша зовут?
— Ага! — настороженно ответила девочка и тут же добавила: — И маму тоже Маша!
— Значит ты у нас, получается, Маша Машевна. А скажи ка мне, Маша Машевна, зачем ты тарелки по всему дому гоняешь и лампочки бьёшь?
— Это не я! Это Талия[2]! Честное слово!
Машина мама рванулась было одёрнуть дочь, но Славя остановила её жестом, одновременно задавая вопрос:
— А кто такая Талия?
— Это фея, она ко мне из моря приходит.
— Вот это да! А можешь её позвать? Я хочу с ней поговорить.
— А ты её не увидишь. Её только я вижу.
— Я же ведьма! Я увижу.
— Ты ведьма?! Как Баба Яга?
— Нет! Что ты! Я её внучка.
— Ух ты! А она злая?
— Нет, бабушка у меня просто строгая. Ну ты зови свою подругу.
— Ну… ладно…
Маша прикрыла веки, сосредоточилась и через секунду глаза Маши-старшей округлились от изумления, потому что Славя, внимательно глядя на журнальный столик, спросила:
— Сама проявиться можешь?…
А затем направила в сторону столика ладонь и на нём протаяла из небытия девушка, высотой чуть меньше полуметра. Одета она была в некое подобие лёгкого греческого хитона, ниспадающие по плечам волосы украшены золотой диадемой, а за спиной у неё были крылья, как у бабочки.
— А крылышки-то тебе зачем, дочь Нерея? — с некоторым ехидством спросила Славяна.
— Маша считает меня феей, а феям положено, — пожала плечами нереида.
— Значит, не она тебя выдумала, а ты пришла на её зов, — констатировала Ягична и с видимым облегчением вздохнула: — Уже легче. Так зачем ты тут регулярно дом громишь?
— Маше было плохо, ей никто не верил, когда она рассказывала о том, что видит. Я пыталась показать, что я есть.
При этих словах Маша-старшая заметно смутилась, а Маша-младшая шмыгнула и подтвердила:
— Ага. Мама меня ругала, говорила чтобы я не выдумывала. Даже наказывала…
— И каждый раз в доме что-то случалось, — Ягична не спрашивала, утверждала.
— Ну… — Маша-старшая смущённо отвела взгляд. — Мы же не знали…
— А сложить два и два, понять, что полтергейст активизируется, когда вы обижаете ребёнка, религия не позволяет?
— Ну… это…
— Это разве обида, когда прибегаешь к маме, рассказать о том удивительном, что видишь, а тебя отшивают? И хорошо, если просто: "Не выдумывай!", а то и: "Такого не бывает! Хватит врать!". А много вы знаете, что и как бывает?
— Ну… все говорят… и в книжках написано… Да мы даже священника вызывали!
— Тоже мне, нашли авторитет! Он хоть живой отсюда ушёл?
— Я не стала его убивать, — влезла в разговор Талия. — Он такой смешной и совсем не вредный. Я просто вылила ему воду за шиворот. Он так забавно верещал!
— А ведь вы тоже раньше видели всякие чудеса, когда вам было столько же, сколько дочери, — усмехнулась Славяна, внимательно оглядев Машу-старшую рассеянным взглядом. — Но вам очень активно объясняли, что может быть, а чего не может. Вот вы и поверили.
Та молча закусила губу, припоминая не самые приятные моменты из своего детства. И ощущая неожиданную горечь потери. Потери истинного чуда, присутствия настоящей сказки в серой повседневной реальности.
— А можно научиться этому снова? — спросила она с надеждой.
— Талия! Поможешь добрым людям? — с улыбкой спросила Славяна.
— Учить людей сложно, госпожа, но у меня иногда получалось. Я попробую, — почтительно ответила морская нимфа, всё это время внимательно слушавшая разговор.
— Попробуй, только пожалуйста, помни: будет лучше, если Маша-маленькая вырастет человеком, а не фейри[3].
— Я постараюсь, — почтительно, но с достоинством поклонилась Талия.
— Разве нет какой-нибудь школы, где учат детей с такими способностями? — оживилась Маша-старшая.
— Пока нет, но когда Машенька подрастёт… может и быть, — улыбнулась Славяна. — А сейчас я вас кое-чему научу, чтобы вам было проще понимать дочь. А то ведь Талия возьмёт и вырастит из Машеньки морскую нимфу! — Последнее Славяна произнесла совсем весело. А вот Талия ответила очень серьёзно:
— Так тоже может получиться.
* * *
Вся эта возня
