— и конец! Сбрендит, клянусь. Я же сбрендил.
Тася юркнула под одеяло:
— Скоро утро.
— Завтра мы поедем в Бучу. Я представлю тебя маме и всему семейству. Господи, как ты им понравишься! Постой — нет. Завтра экзамен. Не бойся, я выдержу, я все знаю — это история. Меня никто не завалит.
— Наконец-то я смогу хоть несколько часов провести с тетей Соней. Наверняка она обижается. Я не оправдала ее надежды, не только Фребелем не увлеклась, но и вообще…
— Ты увлеклась мною. Моя мама — ее подруга. А сердится твоя тетя потому, что ее не любит Луна.
— Зато дядя Витя прямо обожает! «Софочка — мой золотой фонд!»
7
К тете Соне Тася попала лишь через несколько дней. Невозможно было думать ни о чем ином, кроме того, что происходило у них с Мишей. Они вместе и безумно любят друг друга. Да, безумно, безумно! Это важнее всего на свете, остальное — суетливая и скучная чепуха.
Наконец случилось. К десяти часам утра, проводив Мишу на очередной экзамен, Тася была на Большой Житомирской. Оделась поскромнее, не хотела выглядеть кокеткой. И вообще, на душе было скверно. Никогда, никогда взрослые, даже такие милые и добрые, как тетя Сонечка, не понимают молодых.
Оглядев племянницу с ног до головы, Софья Николаевна насмешливо покачала головой:
— Хочешь сказать, что вернулась с дачи? И целую неделю провела там? Я виделась с Варварой Михайловной, я знаю, что ни тебя, ни Михаила в Буче не было. Лучше не лги.
Тася опустила глаза, впервые ей пришло в голову, что она совершила нечто абсолютно недозволенное и, может быть, тетя в чем-то права. Софья Николаевна показывала это всем своим видом, выражавшим терпимость к ужасающей распущенности.
— Ладно, не будем вдаваться в подробности твоего времяпрепровождения. Перейду прямо к делу. Собственно, давно хотела поговорить с тобой, Татьяна, серьезно. Пройдем в кабинет Виктора, там прохладней.
Оказавшись в большой комнате, обставленной солидной мебелью красного дерева, Софья Николаевна предложила Тасе сесть в кресло, сама расположилась на диване, закинула ногу за ногу и закурила. — Это верно, что у тебя с Булгаковым все так серьезно?
Тася кивнула:
— Очень.
— Я виделась с Варей. — Лицо тети Сони стало похоже на трагическую маску — уголки вишневых губ опустились, тонко очерченные брови сдвинулись домиком. — Она, конечно, понимает, что сын сильно увлечен. Но… не настолько же? Не настолько, чтобы, как ты изволила сформулировать, «очень»?
— Настолько. — Тася упорно смотрела на свои колени. — Завтра Миша познакомит меня с Варварой Михайловной. Она поймет.
— Ой, милая, только не торопись! — явно испугалась тетя Соня, спешно осмысливая скандальную информацию. Как поступить? Скрыть, отправить дурочку домой? Или пустить дело на самотек?.. Нет, Варя не поймет. Варя будет шокирована!
— Почему она должна быть против меня?
— Не против тебя конкретно… Против ситуации, согласись, нелепой. Михаил приличный, конечно же, молодой человек, но… он еще даже не окончил гимназию. Он молод! И для профессии, и для… для серьезных отношений с приличными девушками. Подумай сама, каким и когда он будет врачом, если столько времени будет посвящать своим увлечениям? Подумай о себе! Как легко ты поддаешься соблазнам?
— Он будет хорошим врачом. Он не соблазн, а я не увлечение. — Тася смотрела упрямо. — Это настоящая и вечная любовь.
— Господи! — Софья Николаевна трагически заломила руки. — В шестнадцать лет «вечная любовь»! Конечно, я понимаю — Ромео и Джульетта и всякое такое!.. Но это же театр, детка! А у нас обыкновенная жизнь, и в этой жизни существуют свои понятия о приличиях! — Задушив в бронзовой пепельнице, изображающей лягушку на капустном листе, окурок, Софья Николаевна вскочила и заходила по комнате. — Как же я виновата перед Варей! Ведь вы познакомились в моем доме! Несчастная мать! Отлично ее понимаю! Старший сын увлекся, увлекся как-то… — она пожала плечами: — Как-то неистово, дико! Чего доброго, забросит учебу… А подавал такие надежды!
— Раньше или позже мы все равно нашли бы друг друга. — Потемневший взгляд Таси и нахмуренные брови означали оборону. — Нам все равно, пусть все будут против. Не буду жить без Миши. Это невозможно.
— Что значит «невозможно»? Ультиматум? Татьяна, ты в своем уме? Я вовсе не злодейка, разбивающая молодые сердца, но гимназисты не женятся! В нашем кругу мужчина должен получить образование, занять положение в обществе, чтобы суметь обеспечит семью, и тогда уже тащить девушку под венец!
— Тетя, пойми, мы не можем жить отдельно. Совсем. — В глазах Таси сверкнули и покатились по щекам слезы.
— Инстинкты разбушевались, вот в чем дело, дорогая моя! Думаешь, я не понимаю?! И слезы тут не помогут. — Она провела пальцем по столешнице красного дерева, проверяя пыль. — Да-да — инстинкты! Цивилизованный, а тем более интеллигентный человек должен уметь управлять животными инстинктами.
— Они не животные. Они человеческие! Да, человеческие! И не надо нам вашего разрешения! — Тася вылетела из комнаты. В передней хлопнула дверь.
«Однако! Могу вообразить, что будет у Булгаковых. Даже у меня голова трещит. Надо немедленно принять пирамидон. И заставить Глашку повнимательней вытирать пыль!»
8
— Тася, ты ела что-нибудь? Вид замученный какой-то. — Он притянул ее за руки, тревожно вгляделся в глаза. Они встретились в сквере на Владимирской горке. Миша успешно сдал последний экзамен, Тася все еще была под впечатлением разговора с тетей Соней. А главное — у нее разболелась голова. Приступы мигрени мучили Тасю с детства.
— Я не хочу есть. Только… — Она колебалась, рассказать ли Мише о своем разговоре, и решила отложить на потом. — Только настроение печальное. Скажи, Мишенька, мы ведь не расстанемся? — Подбородок задрожал, и она с трудом сдержала слезы. — Даже если все будут против нас?
— Ты совершенно глупая девчонка, если можешь сомневаться в этом. — Он поцеловал ее и, отстранив, оглядел с головы до ног. — Самое страшное на свете — это трусость и предательство.
Одежда Таси выглядела буднично: коричневая узкая юбка до щиколоток, блузка в бежевую полосу. И коса скручена низко на затылке — просто, по-домашнему.
— Знаешь, ты сейчас похожа на послушницу. Бледная и печальная… И это очень кстати. Сегодня я хочу показать тебе что-то важное. Видишь вон то круглое здание неподалеку от Александровского костела? Давай руку, пошли, и пока ни о чем не спрашивай, мне важно первое впечатление.
В круглом павильоне было прохладно и тихо. Тася осмотрелась и обмерла: они стояли среди раскаленных песков перед поднимающейся к предгрозовому небу Голгофой. У горизонта в прозрачной дымке виднелись белые стены и башни Иерусалима, впереди, как бы продолжая
