— До прошлого года?
Джо пожал плечами:
— Увы, именно так, как правило, и бывает. Когда тебе стукнет сорок три, в глазах вдруг появляются чертики, и ты уже не видишь, кто куда идет... Потом потихоньку приходишь в себя и, никому не мешая, топаешь домой. К семье, к детям. А в голове по-прежнему сидит то же самое, от чего уже никогда не избавиться.
— Компания так и не стала главным делом его жизни, Джо. И не могла стать. Он прекрасно знал, что у него совсем не тот уровень.
— Если его не знать изнутри. Черт побери, Гев! Он же был твоим родным братом! Надеюсь, и остается...
— Это ты правильно заметил, Джо. Очень правильно. Я хорошо, очень хорошо его знал. Теперь, вспоминая все эти последние, так бездарно прошедшие четыре года, я понимаю, каким же я был дураком!
— Такая женщина, как она, может любого заставить сначала почувствовать себя дураком, а потом так и поступать.
— Это что, следует понимать как оправдание?
— Не возникай понапрасну, Геви, — неожиданно мягко сказал он. — Снявши голову, по волосам не плачут. Какой смысл бередить старые раны? Мы все в одном и том же дурацком поезде, с которого уже никому не сойти. Более того, если хочешь, можешь не принимать мои слова всерьез. Считай, что я их никогда не произносил. Хотя сегодня в одиннадцать я представлю тебя молоденькой девушке, которая знает куда больше меня. Она просто прелесть, с большим успехом здесь выступает. Поет. Ее зовут Хильди Деверо.
— Хочешь сказать, мой брат круто гулял?
— И да и нет, Гев. Они дружили. Больше я ничего не знаю и свечку, увы, не держал. Если между ними что-то и было, то не здесь, это уж точно. Тогда рапорт сразу же лежал бы у меня на столе, ты же знаешь. — Он внезапно стал выглядеть намного постаревшим. — Тебе надо хоть немного поспать, Гев.
— Думаешь, надо? Наверное, да. Только вот ведь беда: оставил все вещи у стойки регистрации. Номер снять пока не удалось. У вас тут все занято.
Джо поднял телефонную трубку, попросил регистрацию.
— Ральф? Что у нас сейчас есть? — Не перебивая выслушал, затем сказал: — Хорошо. Тогда сделаем так: мистер Геван Дин поселится в люксе на восьмом. Немедленно. Пришлите, пожалуйста, посыльного ко мне в офис. С карточкой и ключом.
Он налил нам еще виски. Правда, на этот раз куда меньше. Буквально через минуту-другую в кабинет, вежливо постучавшись, зашел посыльный с карточкой и ключом. Я подписал карточку, объяснил ему, где оставил свои вещи, и попросил принести мне ключ как можно скорее. Затем, когда посыльный ушел, мы, как водится, поговорили о том о сем, вспомнили старые времена, и Джо, с бодрым видом выпив со мной на посошок, проводил меня до самой двери, сказав на прощанье:
— А знаешь, жизнь, оказывается, довольно паскудная штука, Геван. Мне будет очень не хватать Кении. Он был совсем другой, чем мы. Такие вот, брат, дела... Только не опоздай к одиннадцати.
Я не опоздал. Пришел даже чуть раньше. Притушенный свет ламп, оголенные плечи женщин, полные непонятного ожидания взгляды мужчин... Девушка в серебристой парче наигрывала на пианино старые мелодии, бросая почти призывные взгляды на огромного мужчину в смокинге, который стоял, небрежно облокотившись на ее музыкальный инструмент, с бокалом шампанского в руке.
Что это — переизбрание мэра или поминки? Сразу понять трудно. Ладно, сначала надо осмотреться. Вокруг все было как в старые добрые времена. Смех, вино, рассказы о сороковых годах, когда все только начиналось.
— ...Получили мы тогда, значит, груз, когда Техас наложил на нас — как это?.. — а, вот, называется «вето», ну а мы, значит, наложили на него... вот-вот, с большим приветом! Ну и утерли им нос, после чего они стали присылать сюда делегацию за делегацией. Чтобы, значит, с нами побыстрее договориться...
— ...А помнишь, они попробовали установить нам даты? Прямо, говорят, без опозданий! Ну мы им тогда показали!
— ...Последний раз я был дома в середине февраля, а откуда мне знать, чем она там занималась? Ведь меня тогда носило туда-сюда по всей стране, пойди разберись...
— ...Ну тогда скажи, почему бы Джорджу не нанять самолет до Кливленда и не сэкономить нам целый день? Ну скажи, скажи...
— ...чтобы они приготовили нам люкс в Чикаго? С шикарными девушками, выпивкой, ну и всем остальным... А что, было бы просто здорово!
Да, все как сто лет назад. Ничего не изменилось. Те же люди, те же желания. Та же самая давно заигранная пластинка. Я внимательно осмотрел лица мужчин у стойки бара. Напряженные губы, полураскрытые рты, тревожные глаза, ожидание чего-то... Да, на шикарный салон совсем, совсем не похоже.
— ...Вот так, вот так, видишь, совсем не страшно. Теперь тебе надо будет пустить в дело свой пластиковый рукав, и все будет в полном порядке. Только не бойся. Ничего не бойся. Все будет как надо.
Шестерки. Мальчики по вызову. Спекулянты. Расходный материал. За все заплачено. Большинство из них только и мечтает о том, чтобы немедленно и желательно без очереди заработать быстрые деньги, получить какие-нибудь привилегии. Какие? Этого они толком не знают. Просто хотят, вот и все. Хотя некоторым из них это нравится делать ради азарта, возбуждения, неизвестности того, что произойдет дальше. Бог им судья! Раньше таких презирали и, как известно, даже изгоняли. А теперь? Теперь железный пресс весом в сто тонн стоит, как минимум, двух батальонов солдат, один физик — двух союзников. Да, категория сравнений меняется со скоростью космического лучевого потока. Новое, новое...
Девушка в серебристом парчовом платье закончила играть и, скромно откланявшись под звуки громких аплодисментов, куда-то вышла. Ее место тут же занял хлыщеватого вида мужчина, который глядел не столько на клавиши, сколько на девушку, неожиданно откуда-то появившуюся у микрофона. Невысокого роста, с каштановыми волосами, смуглой блестящей кожей. Но что это? Она вдруг остановилась, прикусила нижнюю губу... Почему? Занервничала? С чего бы?
В ней было что-то совершенно беззащитное, требующее к себе абсолютного внимания. Девушка кивнула аккомпаниатору, произнесла несколько ничего не значащих слов и запела старинную балладу об одиночестве, страстном желании. Слова, конечно, были не новыми, давно всем известными, но ее голос, низкий, глубокий, идущий от самого сердца, и искренняя манера поведения доходили до каждого. Вне всяких сомнений. Это была настоящая профессионалка, которая, в отличие от большинства любителей, даже не пыталась вихлять телом. А оно между тем вполне стоило того. Включая одежду. Вроде бы достаточно формальную и приличную и в то же время откровенную. В зависимости от того, как посмотреть.
Пока я искренне вместе со всеми аплодировал певице, ко мне подошел Джо:
— Ну, как тебе наша маленькая Хильди?
— Нет слов. Просто прелесть. Где вы ее только нашли?
Он жестом подозвал официанта и попросил его, нет, скорее вежливо, по-моему даже слишком вежливо, приказал накрыть для меня столик в углу зала.
