надежда все-таки была.
— Это вчера ты к ней ходил с букетиком? — прикидываюсь дурачком.
Он кивает. Вот наглый лгун.
— Мы собираемся пожениться, Алекс, — внезапно заявляет он.
Может, он говорит это специально? Чтобы я подумал, что Настя для меня и правда вне зоны доступа?
— У меня в верхнем ящике тумбочки кольцо, — продолжает Яр. — Можешь проверить, если хочешь. И вообще, как ты меня нашел и когда собираешься съезжать?
— Завтра суббота, поищу какие-нибудь варианты. А адрес мне сказал отец. Ты же знаешь, родители не в курсе, почему мы с тобой не в ладах.
— Алекс, забудь. — Яр машет куском хлеба. — Это было сто лет назад. Ты все еще на меня дуешься? Не слишком ли это по-детски?
— Ты трахался с моей девушкой, — цежу я сквозь зубы.
Приносят мой суп, и нам приходится прекратить перепалку.
— Нам было по двадцать один, — вздыхает Яр, как будто я и правда мальчишка, который не понимает взрослых вещей. — В этом возрасте все творят фигню.
— Это вместо извинений? — холодно спрашиваю я.
Хотя я уже не вправе требовать их от него.
Яр не отвечает, и мы молча продолжаем обедать. Что-то в его истории все-таки не сходится. Если он заявляет, что собирается жениться на Насте, то к кому он вчера ходил? Его не было всю ночь, вернулся только под утро и сразу завалился спать. Я постелил себе на том самом диване в гостиной и слышал, как он пришел.
Этот кобель держит свои причиндалы в штанах еще хуже меня. Похоже, в чем-то Яр прав, и такие вещи у нас — семейное.
Внутри я разрываюсь от желания вывести его на чистую воду, чтобы показать Насте, какой он на самом деле человек, и отойти в сторону, чтобы наблюдать за всем на расстоянии. Насладиться, так сказать, шоу.
Только Настя, девушка, которая вчера призналась этому засранцу в любви, не заслуживает подобного отношения.
— Алекс-Алекс. — Он качает головой, как будто из нас двоих именно я — несмышленый мальчишка. — Знаешь, да, твоя взяла. В молодости я был тем еще придурком. Прости меня, брат.
Если бы не знал, какую дичь он творит, то поверил бы его искреннему тону.
Я беру стакан с морсом и осушаю в несколько глотков. Затем вытираю рот тыльной стороной ладони.
— Я подумаю.
— Пока ты думаешь, хочу попросить тебя убрать свои лапы от Насти. Мы пока скрываем свои отношения от коллег, но, возможно, через какое-то время надобность в этом отпадет.
Я сжимаю зубы.
— Понял тебя.
Жизнь — поистине несправедливая штука. Сначала тебе дважды наставляют рога, а потом запрещают оступаться самому. Даже жаль, что в здравом уме я такой правильный.
Ладно, если он докажет свои искренние намерения, я не буду лезть в их отношения. Я наступлю на горло собственной песне. Но для этого мне надо убедиться в том, что Ярослав исправился.
В офисе я прохожу мимо сотрудников, стараясь ни на кого не смотреть. Занимаю свой стол и погружаюсь в работу. Дело всегда помогает отвлечься от личных переживаний, и «Аркитель» не исключение.
Все эти годы, что я жил в Лондоне, Яр неплохо справлялся с фирмой. Приличные заказы, хорошие чеки, респектабельные клиенты. Учитывая небольшой штат, можно сказать, что талант к бизнесу у брата ничем не уступает моему собственному.
Краем глаза замечаю засветившийся экран телефона.
«Алекс, любимый, где ты? Нам надо поговорить», — гласит сообщение на английском.
Страшно признаться, но за последние сутки я почти забыл о том, что заставило меня покинуть страну.
«Мне нужно время», — отвечаю я, не желая прямо сейчас решать вопрос.
Хотя, на самом деле, все уже и так понятно. Простить Анастейшу я не смогу, как когда-то не смог простить Соню.
Вижу, что народ в офисе начинает собираться домой. Ноги сами несут меня за девушкой в бежевых обтягивающих брючках.
Глава 7. Настя
— Это что еще за выступление?! — недоумеваю я, когда со стороны пассажирского места открывается дверь.
Волков — который в дорогущем деловом костюме — с довольным рылом плюхается на сиденье и и включает радио.
— Куда едешь? К моему брату? — спрашивает он таким тоном, как будто мы с ним закадычные друзья.
— Ошизел, что ли?! — ору я. — А ну вылез из моей тачки! Я все Ярославу Леонидовичу расскажу!
О том, что Ярослав Леонидович меня сегодня проигнорил и сказал, что в выходные со мной встретиться не сможет, я тактично молчу. Нечего этой крысе знать такие подробности. Мне достаточно ночи, которая у нас была вчера. О том, чем она закончилась, я стараюсь не думать.
— Давай, жалуйся, — подначивает меня Волков из «Фикс-прайса».
И — твою мать — пристегивается!
— А ну!.. — шиплю я, как дикая кошка, и бросаюсь на врага.
Пытаюсь вытащить ремень из пряжки, но сильные руки мгновенно оказывают сопротивление. Соприкосновение кожи к коже вызывает разряд электричества, и я вздрагиваю, когда Александр завладевает моими запястьями. Почему-то это навевает воспоминания о ночи с Ярославом, и эта извращенная мысль вызывает во мне отторжение.
Хоть тикай из города, пока этот паразит тут прохлаждается!
Мы замираем, оба тяжело дышим. Александр смотрит на меня немигающим взглядом карих глаз.
Все-таки Ярослав не такой — он гораздо лучше. Он спокойный, уравновешенный, не хватает меня за разные части тела и не пялится на мою случайно открывшуюся грудь!.. Он — стабильность, а его брат — ее антоним.
— Может, объяснитесь? — выдыхаю я, еще раз предпринимая попытку высвободиться. Впрочем, безуспешную.
— Мне негде ночевать, — заявляет наглая рожа, — а ты испортила мне машину. Настала пора платить по счетам.
— Что-о-о? — реву я голосом раненой слонихи.
— Боже, Овчинкина, не ори ты так. Оглохнуть недолго.
— Я — Овечкина! И в своей честно выплаченной в кредит машине я что захочу делать, то и БУДУ!
Из-за того, что он держит меня за руки, между нами почти нет воздуха. Я стараюсь лишний раз не вдыхать манящий запах его кожи, на который мое тело так смело отзывается. Сердце от волнения колотится где-то в горле. От волнения облизываю пересохшие губы.
— Волки как раз едят овечек, — хищно улыбается Александр. — Но с тобой я могу сделать исключение и заняться кое-чем другим…
Ну все, подобной похабщины я выносить не намерена. Собравшись с духом, я плюю Волкову в лицо и, воспользовавшись растерянностью противника, выхожу из машины, прихватив с собой ключи. Хочет мою тачку — пускай забирает! Я поеду на автобусе.
На каблуках, правда, далеко не ускачешь, тем более что фамилия у меня, к сожалению, не Козочкина и
