почувствовал себя оскорбленным и униженным. Выдержу все, но это узнаю. Осталось недолго.
Наступило ясное и холодное утро. Молодые люди, одевшись потеплее, с первыми лучами Солнца переступили порог храма. Навстречу им выплыла Хиона. В наряде из небесно-голубых и бирюзово-синих перламутровых перьев, отделанных аквамаринами и сапфирами, она походила на экзотическую птицу.
– Привет, друзья! Готовы сегодня полетать? – с тревогой поинтересовалась царевна, но, увидев довольные улыбки на лицах гостей, обрызгала из водой из серебряного флакончика и произнесла заклинание:
– Оборотитесь пернатыми, по душе своей!
– Перед глазами Гармагера все поплыло, закружилось, он оперся плечом на дверной косяк и через несколько секунд почувствовал, что удерживает равновесие, стоя крепкими когтистыми лапами на цветущей дорожке храма. Еще мгновение, и юноша гигантской белой птицей вылетел в открытую дверь.
– Господи, какой кондор! Просто королевский! Могучий, бесстрашный! Неужели это его суть? Ты, Гарм, воистину, Прекрасный Принц… Лети и наслаждайся! – восторженно крикнула Хиона, а потом, оглянувшись вокруг, спросила:
– А кем же ты стал, Эвер? Кем?
Толстый серебристо-сизый голубь сел на ее плечо.
– Полетаем вместе, ненаглядная? – нежно проворковал он, слетел на дорожку, клювом сорвал красный цветочек и бросил к ногам волшебницы.
– Ты, пожалуй, прав, Эв! Мы полетим вместе, и я покажу тебе горячий Фиалковый источник, вокруг которого круглый год благоухают первые весенние цветы. Он находится в глубокой лощине и о нем не знает никто из жителей Бирюзового Плато. Его вода излечивает душевные раны, открывает тайные радости Земли, дает силу смотреть в будущее без страха и слез. Ну, что, дружок, вперед! – царевна призывно махнула рукой, засмеялась и, обернувшись синей птицей, выпорхнула в открытую дверь. Вслед за ней, важно хлопая крыльями, неуклюже вышел голубь. Он растеряно огляделся, но, увидев парящую вдали Хиону, легко взмыл в небо.
– Какая красота, какое блаженство – ворковал сизак, разбрызгивая теплые бирюзовые капли родниковой воды на хрупкие лепестки фиалок.
– Ты сам прелесть, Эв! – проворковала Хиона, – сбрасывая свой птичий наряд. – Заканчивай купаться и лети ко мне. Свои перышки можешь оставить около кустов. К нам сюда никто не придет. Иди и обними меня покрепче, а то мне прохладно! Не тревожься ни о чем, лучше поцелуй меня!
– Неужели ты любишь меня? – тихо спросил Эвер, оборачиваясь юношей.
– Ты задаешь вопрос, на который я никогда не смогу тебе честно ответить. Да и что может сказать на это женщина, существующая в пространстве, но вне времени? Одно обещаю – мы будем вместе столько, сколько пожелаешь, и, клянусь, ты об этом никогда не пожалеешь. Со мной ты узнаешь наслаждения недоступные простым смертным! Если не оробеешь, я наброшу на долину такой плотный шатер облаков, что наша брачная ночь продлится трое суток. У нас это будет так, как было у самого Зевса с его возлюбленной Алкменой. Ну, а захочешь изведать любовные ухищрения Громовержца, мои чары к твоим услугам. Только скажи, и ты превратишься в того, в кого пожелаешь. Надумаешь стать Лебедем, я буду твоей Ледой, отважишься обернуться Быком, я стану твоей Европой, рискнешь превратиться в Змея, я безропотно сыграю роль Персефоны, а если придет в голову принять облик Сатира, я без всякого смущения изображу Антиопу4. Моему колдовству это все подвластно!
– Прости, Хиона, но о подобных превращениях Зевса я даже не слыхал. Я просто невежа, а это так ужасно! Одно знай, моя царица! Я сделаю все, что в моих силах, чтобы стать достойным тебя. А пока могу предложить только свою преданность. Обещаю, буду любить тебя, пока дышу и клянусь, сумею остановиться вовремя. В тот момент, когда почувствую себя дряхлым старцем, первый скажу – ты свободна!
– Со мной старость тебе не грозит, и проживешь ты столько, сколько захочешь. А сейчас ни о чем не спрашивай! Иди ко мне и целуй меня.
Белый кондор летел, подгоняемый холодным ветром. Мощные крылья несли его ввысь, наполняя грудь бодрящим, звенящим воздухом. Опьяненному полетом Гарму, казалось, будто из поднебесья он видит окружающую жизнь гораздо отчетливее, чем это было там, внизу. Принц блаженствовал. Он, то с восторгом скользил по хрупким перьям облаков, сливаясь с ними, то парил, чувствуя себя парусом, уносимым воздушным потоком, то, складывая крылья, камнем падал в пропасть, чтобы в последнюю секунду взмыть, пронзив прилепившуюся к вершине тучу. Наслаждение от полета обострялось ощущением полного господства своей неукротимой воли над назойливыми мыслями и опостылевшими страданиями, так безжалостно разъедающими его беспокойную душу и сильное подвижное тело.
– Господи! Благодарю тебя! Я жив, я спокоен, я свободен! Каждой клеточкой я ощущаю полноту бытия! Я счастлив потому, что у меня есть только один повелитель – это ты, Всемогущий! – думал Гарм, опускаясь на заснеженный пик горного хребта. – Какой день! Какой безумный и радостный день! Жаль только, что впереди обычный вечер, когда я снова стану простым, неприкаянным смертным!
Поздно ночью Гармагер расположился у камина и, задумчиво глядя на горящие угли, пил терпкое сладкое вино. Постучал Эвер. Вошел. Молча сел рядом. Взял со стола хрустальную чашу и наполнил ее до краев.
– За самый прекрасный день в нашей жизни, Гарм. Да не позабудется он никогда! – тихо произнес Эв и, не чокаясь, залпом выпил. Потом бросил чашу в огонь и, не прощаясь, медленно удалился.
А в это время Хиона в своем уютном кабинете давала наставления главному жрецу Агнеру. Узнав от царевны о грядущем Преображении, он с радостью вызвался выполнить ее поручение за пределами Бирюзового Плато. За свою долгую жизнь Агнер испытал так много, что теперь искренне не желал для себя никаких перемен. Он считал, что не будет иметь лучшей доли, чем та, которая у него уже есть.
– Преображение – процесс болезненный, но в результате него каждый монах получит то, о чем мечтал все эти годы, – продолжала Хиона. – А так как я твердо решила, что мои подданные не должны страдать, я облегчу их муки, и ты поможешь мне в этом. После Преображения рано утром проводишь всех к Фиалковому Роднику. Искупаются и успокоятся. Дорогу к источнику я тебе потом покажу. А теперь самое главное… Преображение резко изменит чувства и мысли моих служителей, а потому, наверняка, найдутся желающие покинуть долину. Я открою короткий путь, ведущий к людям, поскольку не думаю, что кто-то решится возвращаться, так как пришел – через перевал… Так вот, сквозь горы есть проход. Он идет вдоль нашей реки и начинается за большим валуном, покрытым вечнозеленым лишайником. Я говорю о камне, который прикрывает вход в подземелье, куда убегает вода. Когда сбросите его, не пугайтесь!
