просто так. И что, проливая пот сейчас, они не будут лить кровь после. Об этих занятиях среди офицеров гарнизона уже легенды ходили. Некоторые линейные офицеры специально приезжали посмотреть на эти тренировки, а уезжали после под большим впечатлением.
Как позже Руслану рассказал Рязанов, господа офицеры на очередном офицерском собрании негласным решением постановили – вызова на дуэль офицерам контрразведки не бросать. Все разногласия и споры решать только мирным порядком. Это не было трусостью. Просто, будучи людьми вполне здравомыслящими, а иные в армии долго не живут, они отлично понимали, что против таких опытных стрелков ни у кого из них шансов нет.
Да и сами контрразведчики ссор не искали и вели себя вполне корректно, даже когда дело касалось службы. Высшие чины гарнизона вполне доходчиво объяснили своим подчинённым, что контрразведка это не просто странная служба, ищущая, как испортить жизнь простому офицеру. А суть серьёзные бойцы, вскрывающие тайную скверну в их рядах и наказывающие неразумных, вздумавших переступить черту. Дружбы контрразведчикам это не принесло, но и негативного отношения стало гораздо меньше.
Неожиданно для самих офицеров контрразведки их два десятка бойцов медленно, но верно обратились четырьмя десятками опытных стрелков. Но костяк группы оставался прежним. Всё те же два десятка обстрелянных, обученных казаков. Остальные числились во вспомогательном подразделении. Своего рода эдакий хозвзвод. Возницы, коноводы, повара. Всю эту работу брали на себя крепкие, опытные ветераны, способные не только за лошадьми присматривать, но и в случае необходимости взять в руки оружие. Тем более что винтовками и револьверами их обеспечивали за счёт службы.
Генерал Татищев умудрился каким-то образом пробить финансирование отряда не принятым на вооружение оружием, и теперь кузня Митрича на постоянной основе обеспечивала отряд миномётными минами и корпусами для противопехотных мин. Про патроны и само оружие и вспоминать не приходится. Как генерал сумел это сделать, Руслан так и не понял, но деньги на счёт их службы переводились регулярно. Пусть немного, но и это было настоящим чудом.
Погрузившись в свои мысли, Руслан не замечал, что граф вот уже десять минут внимательно наблюдает за ним. Вздохнув, парень вынырнул из своих грёз и, наткнувшись на внимательный взгляд майора, смущённо хмыкнул:
– Задумался. Прикидывал, чего нам ещё для полного счастья не хватает.
– И до чего додумался? – с лёгкой усмешкой поинтересовался Рязанов.
– Врача нам в отряд надо, – чуть подумав, решительно заявил Руслан. – Настоящего. И главное, не слюнтяя.
– Где ж я тебе такого возьму? – растерялся майор. – Да у нас и должности такой не имеется. Хотя… – он задумался, а через минуту, вскочив, принялся рыться в железном нутре своего сейфа.
– Ты чего там, вчерашний день ищешь? – не понял Руслан.
– Погоди. Сейчас, – отмахнулся Рязанов, продолжая перетряхивать какие-то бумаги. – Ага. Вот. По штату нам ещё положен прапорщик. Вакансия сия уже лет десять как свободна, но на это место я имею право принять любого, кто покажется мне подходящим.
– А зачем нам прапорщик? – поинтересовался Руслан, задумчиво почесав в затылке. – Чем он там у тебя по штату заниматься должен?
– Чем, не важно. Главное, что должность имеется, – наставительно ответил Рязанов, закрывая сейф. – А чем ему заниматься, это ж мне решать. Но имей в виду, что звание это роста иметь не будет. Если только с вольноопределяющегося до прапорщика.
– Погоди. Так ты предлагаешь на эту вакансию врача взять? – сообразил наконец Руслан.
– Именно. Или ты собираешься жалованье ему из своего кармана платить? – поддел его Рязанов.
– Интересно девки пляшут, – задумчиво протянул Руслан. – Осталось только врача найти.
– А вот это сам, – тут же пошёл майор в отказ. – Тебе ж надо, чтобы этот врач с тобой по горам лазил. Вот и ищи такого. Я своё дело сделал. Вакансию тебе нашёл.
– Зараза ты, Мишка, – не удержавшись, рассмеялся Руслан. – Ладно. Будем думать.
– А чего тут думать? – усмехнулся Рязанов в ответ. – Вот как в следующий раз в Краснодаре будешь, сходи в местный университет. Есть там такой. И даже на врачей учит.
– М-да, если человек дурак, то это надолго, – смущённо проворчал Руслан.
– Это ты к чему? – не понял Рязанов.
– К тому, что мог бы сам сообразить, – отмахнулся Шатун.
– Ну, одна голова хорошо, а две…
– …мутант, – автоматически добавил Руслан и, только высказавшись, сообразил, что именно произнёс.
– Ты только про герб такого не скажи, – сквозь смех простонал Рязанов.
– Так я только при тебе шучу, – грустно усмехнулся Шатун. – Даже от жены скрываюсь.
– Терпи, брат, – понимающе кивнув, вздохнул граф. – Потому как, ежели всплывёт, беды не оберёмся. И ты, и я вместе с тобой.
– Знаю, но очень уж врать ей не хочется, – вздохнул в ответ Руслан.
– А в чём ты врёшь? – неожиданно спросил Рязанов. – Про то, что долго жил за границей? Так почитай твоё прошлое за границей и прошло. Только граница эта не по земле, а по времени пролегла.
– Ну, тоже верно, – подумав, согласился парень.
– А что знаешь много, так и я, уж прости, доброе образование получил. Понятно, что не твоему чета, так я и за границей не жил, – продолжал напирать майор.
– И тут согласен, – усмехнулся Руслан в ответ.
Дверь без стука открылась, и в кабинет решительно вошли Катерина и Лизавета. Увидев жён, офицеры моментально подобрались и в один голос дружно спросили:
– Что случилось?
– Вы чего такие нервные, господа? – удивилась Катерина, покосившись на подругу. – Мы вас проведать решили. А то вечно на службе своей пропадаете, а мы вынуждены дома одни скучать.
– Так. Похоже, наши благоверные что-то задумали, – настороженно проворчал Рязанов, выразительно поглядывая на приятеля.
– Придумали, – решительно кивнула Лизавета. – Сейчас вы оба заканчиваете свои дела и едете с нами домой. Катюша велела всякого наготовить, мы вина доброго купили. Веселиться будем. Пить, петь и танцевать.
– Так. Похоже, пришло время к князю Голоянцу письмо писать. Просить его настоящего вина прислать, – с улыбкой ответил Руслан.
– И чачи заодно, – вставил граф свои пять копеек.
– Завтра займусь, – решительно кивнул Шатун, поднимаясь.
– На мою долю тоже проси, – добавил Рязанов, убирая бумаги со стола.
* * *
Сиплого привезли спустя три недели после того разговора. Сидя напротив бывалого каторжника в камере их частного изолятора, Руслан молча рассматривал сидящего перед ним человека, пытаясь составить для себя его психологический портрет. В камере уже минут десять висело удручающее молчание, что заставляло Сиплого невольно ёжиться и елозить на жёстком колченогом табурете.
– Ну, поведай, болезный, кто тебя убогого надоумил стрелка за моей жизнью послать?
– Так рассказывал уже, – вздрогнув от глухого, мрачного голоса парня, ответил каторжник.
– А ты повтори. Язык, чай, не отвалится. А станешь
