фиксированный штраф был самым надежным способом сохранения порядка.
Постепенно, с укреплением королевской власти, появились и преступления, которые стали считаться опасными для короны и караться смертной казнью, увечьями и продажей в рабство. Сначала это были измена, убийство людей на королевской службе и т. п., но постепенно эта практика стала вытеснять вергельд и распространилась на большинство серьезных преступлений. Поздние англосаксонские законы полны такими наказаниями, как повешение, обезглавливание, сожжение, утопление, сдирание кожи, клеймение, отрубание рук, ног и языка, вырывание глаз, отрезание носа, ушей и верхней губы, кастрация, сдирание скальпа и т. д. За более мелкие проступки использовались позорный столб и колодки, а также окунание в воду – впрочем, эти наказания тоже иногда заканчивались гибелью осужденного.
Хотя здесь надо оговориться, что раннесредневековые законы были особо строги к рабам, крестьянам и женщинам, а тэн и тем более эрл практически за любое преступление, кроме разве что государственной измены, вполне мог по-прежнему отделаться штрафом, разделенным между церковью, королем и семьей пострадавшего от его руки.
Англосаксонские суды
При всем этом надо понимать, что какими бы странными или жестокими законы ни были на современный взгляд, система правосудия работала достаточно четко. Даже в эпоху раннего Средневековья нельзя было просто голословно назвать соседа преступником и убить его или потребовать с него выкуп. Требовалось, чтобы виновным его объявил суд.
Дирк Баутс. Правосудие Императора Оттона. Ордалия раскаленным железом. 1447–1448
Англия уже тогда делилась на графства, большинство из которых сохранились до сих пор. Называлось такое графство – «шир». Отсюда и все эти названия – Йоркшир, Девоншир, Ланкашир и т. д.
Графства делились на «сотни» – изначально сотней называлась территория, равная ста «гайдам», а под гайдой подразумевался земельный участок, обрабатываемый одним керлом. Площадь гайды в разных графствах была разной – от 40 до 120 акров, причем под акром подразумевался кусок земли, который можно вспахать за день на восьми быках. В общем, унифицировать довольно сложно, но англосаксы этим и не заморачивались. Главное – существовали гайды, которые были и единицами налогообложения, и административными единицами, обязанными выставлять королю определенное количество ополченцев. Что-то вроде «дворов», знакомых нам по отечественной истории.
Сто гайд соответственно образовывали сотню[24], которая служила важнейшей административной единицей, фактически обеспечивавшей в англосаксонской Англии местное самоуправление. Каждые четыре недели собиралось что-то вроде народного собрания сотни, иногда под председательством королевского представителя, который следил за соблюдением закона. На этом собрании решались административные и налоговые вопросы, а также обсуждались взаимоотношения сотни с королем и церковью. А кроме того, они вершили суд.
Это была настолько устоявшаяся и качественно работающая система, что, когда северные графства были захвачены викингами и там было установлено датское право, собрания сотен продолжили собираться, просто под другим названием.
Возможностей привлечь преступника к ответственности, если он не был пойман на месте преступления, у суда сотни не было. Но у него было право объявить человека вне закона! То есть, если преступника видели, его ловили, а если не поймают – приговаривали заочно. Если был подозреваемый, его вызывали в суд, и если он трижды не явится, то его тоже заочно объявляли виновным. Смысл этого в том, что человека, объявленного вне закона, любой мог убить без каких-либо последствий для себя. Так что преступник фактически отторгался общиной – он лишался семьи, имущества и всякой защиты.
Самые же серьезные дела передавались в суд графства, который часто возглавлялся местным епископом (а потом был под сильным влиянием канонического права) и собирался два раза в год.
Раннесредневековое следствие
Расследования как такового в англосаксонских королевствах, да и в других государствах раннего Средневековья, не проводили – суд не занимался поиском улик или свидетелей, а досудебного следствия не существовало в принципе. Хотя, конечно, и потерпевшие, и обвиняемые нередко пытались разобраться в случившемся. Просто делали они это в частном порядке и на суде самостоятельно предъявляли улики, свидетелей и прочие доказательства, никакой официальной помощи в этом им не предоставлялось.
Суду по большому счету требовался только обвиняемый. Но это не значит, что раннесредневековое правосудие попросту хватало кого попало, лишь бы кого-то казнить. Просто мыслили в те времена по-другому.
Во-первых, само преступление как таковое мало кого интересовало – я уже упоминала, что перед лицом закона не было разницы между преднамеренным убийством и несчастным случаем, важен был только сам факт насильственной смерти, которую следовало искупить или оплатить. Убийца нес ответственность в основном только перед родом, семьей или кланом убитого. Смерть чужака, за которого некому было потребовать справедливости, могли вообще никак не расследовать.
Разумеется, так было не всегда – бывало, что обвинение выдвигалось от имени короля, то есть фактически – государства. Но это долго оставалось скорее исключением, чем правилом и касалось лишь особо важных случаев, когда королевские представители на местах решали, что затронута безопасность или репутация монарха и его власти.
Во-вторых, улики имели значение, но определяющей роли не играли. У англосаксов, так же как и у германцев, вопрос вины и невиновности был в первую очередь в компетенции Бога. Если обвиняемый мог поклясться в своей невиновности и привести достаточное количество свидетелей, которые в свою очередь готовы были поручиться под присягой за его порядочность и благонадежность, это считалось убедительным доказательством его невиновности.
Не стоит недооценивать эту систему. Конечно, в наше время она не могла бы работать, но в Средние века, когда почти 100 % населения искренне верили в Бога, очень мало кто решился бы на ложную клятву. И если сам обвиняемый из страха перед смертью мог рискнуть бессмертием души, то поручители обычно должны были быть абсолютно уверены в его порядочности. Если во время суда у них возникали сомнения, они вполне могли отказаться от своего поручительства. К тому же таких свидетелей нужно было не один и не два – в зависимости от местности и тяжести обвинения подсудимому требовалось привести до 36 поручителей. И здесь на человека (или против него) работала репутация, приобретенная им за всю его жизнь. А в наиболее уязвимом положении опять же находился чужак, то есть человек, которого в данной местности никто не знал.
Но и для тех, за кого некому было вступиться, не все было потеряно. Потому что решать, кто виновен, а кто нет, должен был Бог.
Божий суд
Как ни странно, в раннесредневековой Англии не были приняты характерные для германского права судебные поединки. В тех случаях, когда дело доходило до
