раскалывать камни, рубить тела, и всё так же безрассудно расходуя запас сил в средоточии. Если кто и захочет отыскать здесь следы, то это ему не удастся.
Довольно.
Шаг назад и заставить маскировочную формацию снова перекрыть вход в пещеру.
Опасно, но не более опасно, чем бежать сейчас прочь с этой на руках.
И выпнуть её прочь я не сумею.
Шагнул ближе, склонился, ещё раз вглядываясь в лицо.
Сектантка бросила быстрый взгляд налево, направо, облизала губы и криво улыбнулась:
— Что? Позавидовал им? Решил исполь...
Я быстро вскинул руку, направляя на неё ладонь. Простая сонная техника из набора любого лекаря.
Не действует, если идущий хоть немного продвинулся в Возвышении и готов сопротивляться.
Возвышения ей хватало, как и желания сопротивляться. Но когда на тебе оковы, закрывающие доступ к техникам и умениям идущего, то ты бессилен. В таких условиях сон будет действовать столько, сколько захочет лекарь.
У стены я наспех соорудил ложе из шкуры и пары плащей, где и устроил эту... девушку.
Но вот сам к борьбе с меткой я сумел вернуться не сразу. Я даже сравнил её лицо с лицом на портрете.
Один к одному. Если сделать скидку на разбитую губу, растрёпанные волосы и грязь на коже.
Последнее, что я сделал, это спросил Призрака:
— Они похожи?
Его кивок лучше всего подтверждал, что это не воздействие на меня какой-то хитрой техники. Или же и сам Призрак лишь образ этой техники. Проходил же я Малое Испытание Стражей, где получал раны и сражался до своей смерти? И если я сейчас в чём-то подобном, только повыше рангом? И дух Изард оценивает меня? Оценивает, сколько сектантов я убил. И вот сейчас...
Да пошёл бы он к дарсу, дарсов безумный дух.
Стиснув зубы, смирившись с принятым решением, я повернулся к сектантке спиной и всё же вернулся к прерванному делу.
Мне повезло. Никто больше не появился у входа в мою пещеру.
А злости мне хватило, чтобы вытянуть из сгустка силы Виостия вдвое больше нитей, чем вчера.
Правда, и далось это мне нелегко.
Вынырнув из тела, я несколько вдохов слушал своё тяжёлое дыхание и глядел на дрожащие руки, а затем поднял голову и растянул пересохшие губы в улыбке.
Этого числа нитей хватило, чтобы даже в темноте пещеры я не видел больше светового луча метки.
И это значит, что больше не будет никакой погони. Пусть попробуют поискать меня по старинке, по следам.
Первое, что я сделал, это напился ледяной воды. А затем откинулся на спину, не обращая внимания на впившиеся в меня камни и закрыл глаза.
Но не погружаясь духовным зрением в себя, а просто проваливаясь в настоящий сон, который я наконец-то заслужил.
Спал я без сновидений. Закрыл глаза. Темнота. Открыл глаза. Полумрак.
Немного полежал, вслушиваясь в окружающие звуки. Шум ветра, редкое потрескивание камней, дыхание девушки.
Сел, встретил взгляд Призрака. Подумав, спросил:
— Сколько я спал? День?
Призрак кивнул, я тут же увеличил время:
— Два дня?
Нет.
Уже более или менее понятно.
На несколько вдохов провалился в себя духовным зрением. Голова и тьма. Грудь и цветок. Всё в порядке, всё в своих оковах. Я уже не какой-то обычный идущий, а буквально вместилище всякой дряни.
С тьмой всё уже привычно, но уверен, что и приглушение метки вора тоже расходует силу. Только не мою, а Виостия. И сейчас главный вопрос, на сколько хватит её запаса? Взгляд со стороны не может дать мне подсказки. Внешне сгусток силы Виостия не изменился ни на каплю. Не побледнел, не потемнел, не уменьшился.
Может, он и вовсе высасывает силы, которые сектанты вложили в метку-цветок?
Правда, что-то не верится в такое счастье.
Открыв глаза, невольно я сразу наткнулся взглядом на девушку. И её потрескавшиеся губы. Это я день назад напился вволю, а она?
Выбора я не видел. Но всё же, прежде чем отменить свою технику сна, снять с неё сеть, которой её спеленали во время поимки, я сначала потрудился над украденным Указом над её головой. Если уж я сумел украсть Указ у мерзкого старейшины секты Тысячеглазых, Властелина Духа десятой звезды, то справился и здесь. Много я менять не стал. Мне пока хватило и одного свободного места среди малых условий.
Очнулась она со стоном:
— О-о-х-х!
Я тут же ткнул ей в руки большую флягу:
— Держи.
Она вскинулась, рванула её на себя, а затем жадно присосалась к горлу. Удивительно, но она сумела выпить её до дна не отрываясь.
Опустив флягу, оглядела с ног до головы меня, затем себя. Поправила порванный халат на груди и спросила:
— Так с какой ты секты?
Я усмехнулся:
— Обычно знакомство начинают с другого. С имён.
Она хмыкнула:
— Эк ты меня. Я Фатия. Дочь главы секты Сапфировых Тритонов.
— А я Леград, простой, безвестный бродяга.
— Да-да. Простой бродяга, сумевший сначала проникнуть на Хребет Трав, а затем победивший всех защитников южного склона. Да, конечно же, я тебе верю.
Я вздохнул. Раз уж я избавился от метки и могу теперь выбирать сражаться или нет, то нужно больше узнать о мире. Разузнать, как можно вернуться назад. И сделать это так, чтобы собеседница ничего не заподозрила. А что может быть лучше, чем неполная правда?
— Я не проникал на Хребет Трав...
Фатия презрительно скривилась:
— Чего?
— Проникал я в другое место и ошибся, сделал неверный шаг. Меня перенёс на ваш Хребет древний Массив, — Фатия буравила меня сузившимися глазами, а я продолжал говорить правду. — Поэтому даже не представляю, где нахожусь. Поверишь ли ты мне, если я скажу, что даже не знаю, где находится этот твой Хребет?
— Не знаешь даже, где находится море Итреи?
Теперь прищурился я, выигрывая себе мгновения на раздумья. Так значит, море тоже носит имя Итреи? Правда, я всё равно не знаю, где оно находится. Но не думал, что сообщить об этом хорошая идея. Лучше... Лучше ответить вопросом на вопрос.
— Честно говоря, изучение карт никогда не было моим любимым делом. А твоим? Ты знаешь, где находится Чёрная Гора или Палец?
— Ты сравниваешь море и какую-то гору?
Я развёл руками:
— Ну не знаю я, где находится эта ваша Итрея. И что теперь?
Фатия фыркнула:
— Деревенщина. Я уж думала большей дыры, чем у нас, нет. Оказывается, я ошибалась.
— Лучше покажи карту.
Фатия вскинула руку и наставила на
