Глава 3/2. МАРКУС
— Я… — смущённо шепчет Ангелика, опускает глаза и медленно вынимает руку из-под моей ладони. — Простите меня… я…
— Месть мужу, не лучшее решение, но вы попытались, — говорю сдавленно и хрипло, ещё дрожа внутри каждой клеткой тела от разливающегося желания.
Боже, дай мне сил… Что эта женщина делает со мной? Она ломает мои принципы, разрушает устои и… я ей позволяю. Даже больше: я сам хочу этого, но вижу в её глазах смятение и неуверенность. Скорее всего она, действительно, хотела таким способом ощутить каково это — отомстить мужу. Продолжаю вести себя как психоаналитик, а не потерявший голову подросток.
— Месть не принесёт вам облегчения, Ангелика, а может даже усилить чувство вашей вины. Если вы не готовы простить, не винить себя, то вам нужно проработать вашу боль, проанализировать причину почему произошла измена. Это может принести вам успокоение. Я помогу вам в этом.
Говорю привычные фразы, а внутри всё вибрирует от эмоций, которые во мне вызвал её робкий поцелуй. Моему сожалению нет предела, потому что я хочу, чтобы Ангелика желала целовать меня также, как и я ее. А я понял, что мне понравилось, и я хочу повторить. Не понимая себя и происходящее, стараюсь не подавать вид, что меня это сильно взволновало. Встаю и медленно иду к графину с водой. Спиной к ней, наливаю два стакана. Вроде отпустило, вдохнул глубоко, насытив кислородом непослушное тело. Передал стакан ей и сам залпом выпил, в надежде охладить, вспыхнувший во мне, огонь.
— Простите меня… — смущённо говорит, не поднимая глаз на меня и крутит стакан пальцами. — Я не знаю… не знаю, что на меня нашло.
Восстановив дыхание и собрав мысли, возвращаюсь в профессиональное русло. Забираю из её рук стакан.
— Закройте глаза и сделайте глубокий вдох, Ангелика, — удобнее устроившись на диване, она послушно выполняет указание. — Теперь медленно выдыхайте до конца. Ещё вдох полной грудью, — как заворожённый смотрю как она дышит, как на её шее пульсирует венка, как её грудь в белой блузке поднимается, тонкая ткань натягивается и под ней отчётливо угадывается рисунок кружева, а до меня доносится аромат её нежных цветочно-пудровых духов. «Чёрт!» — отвожу взгляд.
— Ещё раз, — разворачиваюсь и сажусь в своё кресло у изголовья дивана. — Теперь, не открывая глаз, лягте на диван и расслабьтесь.
Вижу, что она медлит в нерешительности, но глаза не открывает. Всё же медленно снимает туфли и ложится на диван, головой в мою сторону. Я не вижу её лица, но взгляд цепляется за красивый силуэт в белой блузке и узкой юбке, стройные ноги с красивыми коленями и тонкими изящными щиколотками. Снова отвожу взгляд, унимая ритм сердца.
— Вспомните самый приятный момент в вашей жизни, когда вам было легко и спокойно. Погрузитесь в него, вспомните запахи, цвета, свои ощущения.
Ангелика молчит. В кабинете наступает такая тишина, что кажется, я даже слышу её ровное и лёгкое дыхание.
— Мама, — очень тихо произносит она. — Я помню её тёплые и нежные руки. Мне нравилось, как она мыла мои волосы, когда я была маленькой. Расчёсывала их так медленно и аккуратно, — голос Ангелики становится ровным и спокойным, уже не дрожит — это хорошо. — Её голос…
— Это было для вас ценно?
— Да, время, проведённое с мамой, было самым лучшим, она всегда поддерживала меня, в любых ситуациях.
— Вы доверяли ей свои секреты?
— Да у меня не было секретов от неё, а уход за волосами был нашим, как бы сказать… своего рода ритуалом.
— Прекрасный ритуал. Как так получилось? Всегда и за всем стоит своя история. У вас тоже?
— Да… только она немного грустная, — огорчённо вздыхает Ангелика.
— Расскажите.
— В детстве у меня были длинные и красивые волосы. Я гордилась ими, а мама всегда красиво их заплетала в разные косы и делала затейливые прически. В средней школе я носила в основном их распущенными. Тогда многие девочки коротко стриглись, спеша за модными тенденциями, но не я. Все почему-то посмеивались и называли меня куклой, но подразумевали совсем не лучшее под этим. Однажды, я просто обнаружила жвачку в волосах. Она была почти вверху и ничего не оставалось, как коротко остричь волосы. После я больше не носила их распущенными, собирала в хвосты или поднимала в высокие прически. До самого выпускного.
— Вы боялись их распускать?
— Да, я не хотела повторения. Знаете, я вообще не была популярной девочкой в школе и часто в спину получала тычки и слышала шутки в мою сторону от девочек, потому что не была как все. Я хорошо училась и не интересовалась тем, чем интересовались мои ровесники. Мне было хорошо просто болтать с мамой, рисовать и читать книги. Подруг у меня не было. Мама давала мне поддержку и помогала со всем справиться. Именно она убедила меня на выпускной избавиться от своих комплексов и прийти на бал, вновь распустив волосы. Этот момент и засел у меня в голове, как самый приятный. А потом она ушла…
Ангелика замолкает, словно ей трудно говорить о маме, и я решаю не трогать пока эту тему. Сейчас не о том…
— Что было на балу? Как отреагировали ваши одноклассники на смену вашего образа?
Ангелика медлит, и я поднимаю взгляд на неё. Она лежит, не двигаясь и сложив руки на животе. Глаза её раскрыты и смотрят в потолок.
— Девочки косились и шушукались, но не смеялись надо мной, а я ощутила уже что-то другое… Такое чувство, знаете, будто им понравилось, как я выгляжу, но они не признавались в этом и… А потом… потом меня пригласил на танец самый популярный парень в школе.
— Что вы ощутили в тот момент?
— Смущение, но мне было приятно. А ещё… ещё я больше не боялась.
— Я могу сказать только одно, вы обрели веру в себя и перестали бояться мнения окружающих. Стали такой, как вы себе сами нравились, не боясь смешков и обсуждений. Возможно, и сейчас вам необходимо сделать тоже самое. Перестать бояться, что скажут другие, что они подумают о вас? Настало время посмотреть внутрь себя и понять чего хотите вы? Я понимаю,
