— Почему же не сможем?
— Мы хотели бы получить всю информацию о звонках сразу же, как только вы ее раздобудете.
— Разумеется.
Силланпяя с такой легкостью бросил свое обещание, что оно не вызвало у меня ни малейшего доверия. К счастью, благодаря Симолину я надеялся оставаться на несколько шагов впереди.
— Разумеется, почему нет? — добавил Силланпяя, и я стал верить ему еще меньше прежнего.
Вернулся Оксанен, вид у него был оживленный. Явно уладил еще какое-то дело, связанное с ралли.
— Арья сейчас будет… Можно съездить на предусмотренный законодательством обеденный перерыв?
— А что с камерами наблюдения?
— Арья привезет список. И я сразу начну с ними разбираться.
— Не пропадай надолго. На чем ты поедешь, машина ведь у Арьи?
— Приятель подхватит.
Оксанен заспешил встречать товарища. Работа явно мешала его кипучей деятельности, связанной с хобби.
— Кто-то сказал, что ты еврей, — ляпнул Силланпяя.
— Кто-то был прав.
— Вчера слышал еврейский анекдот. Рассказать?
— Не стоит отказывать себе в удовольствии.
Силланпяя посмотрел на меня с изумлением:
— В следующий раз. Ты знаешь иврит?
Я взглянул на посерьезневшего Силланпяя:
— В какой-то степени.
— У нас время от времени может появляться для тебя работа. Я слышал, ты увлекаешься боевыми искусствами и на курсах личного состава показал себя лучшим стрелком.
Силланпяя был прав. Я начал заниматься тэквондо в первом классе лицея в «Маккаби», спортивном клубе еврейской общины. А еще до этого играл в настольный теннис за сборную общины.
— Кто-то сказал?
Силланпяя хихикнул:
— Я не ошибся. Если тебя интересует несколько другая работа, мы можем предложить больше, чем ты себе представляешь…
Симолин на полном газу взлетел на горку и резко затормозил. Я не успел подумать над словами Силланпяя.
— Телефон приехал, — сказал я.
— Подумай над моими словами.
Силланпяя уехал. Он на ходу выхватил из рук Симолина мобильник и уселся в свой автомобиль. Как только машина скрылась из виду, Симолин достал из кармана блокнот.
— Я переписал все исходящие и принятые звонки и сообщения. Сообщения, правда, на французском. Три последних звонка были на один и тот же номер, два сегодня утром и один вчера вечером. Я успел уже проверить номер — звонок был в автомастерскую некого Али в Вартиокюля,[14]три раза звонили за границу, дважды во Францию, один раз в Израиль и последние звонки — на один и тот же неизвестный мобильный телефон. По дороге я позвонил в эту автомастерскую, но там не ответили. — Симолин заметил вопрос на моем лице и пояснил: —Я собирался спросить, сколько стоит отремонтировать тормоза. И это, кстати, было бы правдой: на «рено» надо поменять тормозные колодки и выхлопная труба «сечет».
Мне надоело стоять на месте, и я, недолго думая, предложил:
— Поехали съездим прямо туда и спросим, сколько стоит ремонт тормозов и выхлопной трубы на «рено».
Сервис находился на Итявяюля в паре километров от торгового комплекса «Итякескус» в сторону Порвоо. У заправки «Тебойл» поворот направо и сразу за ним налево.
Здесь расположились всевозможные мелкие мастерские, заселившие построенные в разное время здания. Часть из них составляли древние металлические ангары-развалюхи, но были и достаточно новые, вполне современные строения. Автомастерская находилась в боковом крыле старого желтого дома со входом с задней стороны. Во дворе обнаружились пара ржавых контейнеров, погнутые фрагменты автомобильных кузовов, покрытый ржавчиной старый «мерседес», «вольво» — несколько поновее и видавший виды «БМВ» трехсотой серии. В стороне, прямо под березой, стоял белый угловатый «дом на колесах» — автомобиль, оборудованный под проживание.
На обитой железом двери автомастерской значилось: «А. Хамид. Ремонт и покраска автомобилей». Дверь оказалась запертой, но скоба для навесного замка была откинута.
Симолин проверил, на месте ли пистолет. Я инстинктивно сделал то же самое — оружие было там, где ему и положено.
Я дослал патрон в патронник, поставил пистолет на предохранитель и вернул его в кобуру. Симолин оставил пистолет в руке, но спрятал руку под полой куртки.
Я постучал в дверь и прислушался. Ни звука. Тогда я подубасил основательно, но и это не дало результата.
— Сходи загляни в окошко, — приказал я Симолину.
Он исполнил распоряжение и вернулся через мгновение.
— Никого не видно, но свет горит.
Я стал колотить в дверь еще громче, но ее не открыли.
Симолин предложил:
— Может, я сгоняю в машину за инструментом?
— Сгоняй.
Симолин припустил бегом. Вернулся он с монтировкой и полукилограммовым молотком.
— Ладно, давай.
Симолин загнал монтировку в щель между дверью и коробкой у самого замка. Когда инструмент достаточно заглубился, он положил молоток на землю и рванул монтировку. Дверь отлетела с первой попытки.
Из ангара тяжело дохнуло моторным маслом. Сразу за дверью стоял автомобиль с открытым капотом. В моторном отсеке горела лампа-переноска. Крышка трамблера была снята, свечные провода сдернуты. Проблема с зажиганием, мелькнула мысль.
Ангар был примерно пять на десять метров. У длинной стены находилась еще одна машина. Она висела на подъемнике на высоте около двух метров. В торце ангара располагалась подсобка площадью два-три квадратных метра с большими окнами. Напротив нее — большой бокс с воротами для заезда автомобиля. На стене висела реклама фирмы, производящей автомобильную краску; банки с этой краской выстроились тут же на полке. По пестрым банкам и пятнам на полу было легко догадаться, что в боксе красили машины.
Я заглянул в подсобку. Не заметил ничего необычного, если не считать того, что на стене не было ни одного календаря с обнаженными девушками. В лежавшем на столе календаре отмечалось время, на которое записывались клиенты; у А. Хамида явно хватало работы.
— Ни души, — сказал Симолин.
Я остановился перед воротами в малярный бокс и почувствовал исходящий из него резкий запах краски. Потом открыл дверь.
У забрызганной краской стены, откинувшись, сидел парень в комбинезоне. Второй человек, пожилой мужчина в прямых брюках и клетчатом пиджаке, скорчился в кресле, установленном посреди бокса. Обе руки его были привязаны к подлокотникам.
На лице мужчины виднелись кровоподтеки, на правом виске — следы двух ударов. Рядом стоял компрессор красного, как пожарная машина, цвета. Шланг от него обвивал колени мужчины.
