Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Маков без интереса выслушал доклад Благово об обнаружении большой организации конокрадов, о совершенном ими убийстве и о необходимости проведения в столице полицейской операции. Павел Афанасьевич закончил рапорт просьбой оказать содействие при переговорах с Военным министерством. До приезда Рубочкина оставалось всего два дня.
– А что, убийца извозчика перебрался в Петербург? – огорошил сыщика сановник неожиданным вопросом.
– Нет, он скрывается в селе Чуварлей на юго-востоке нашей губернии. Мы готовим штурм этого места и арест преступника, как только выясним все связи упомятой мною организации.
– Какие еще связи, господин Благово? Езжайте-ка в свой Чуварлей, или как там его, и арестуйте убийцу. Я встречался вчера с вашим губернатором графом Кутайсовым и показывал ему вашу телеграмму. Павел Ипполитович прямо сказал, что не видит никакой необходимости в этих маскарадах, тем более с привлечением зачем-то еще и Военного министерства.
– Расследование веду я, а не губернатор. У его превосходительства нет возможности вникать во все детали. Вице-губернатор Всеволожский всецело поддерживает мой план.
Маков начал выказывать признаки раздражения.
– Ну, у этого миллионщика всегда только ветер в голове. Граф же Кутайсов опирался на мнение коллежского советника Лукашевича. Это ведь, кажется, ваш непосредственный начальник? У него, вы полагаете, тоже «нет возможности вникать в детали»?
– У него, простите, нет желания это делать. Разрешите просить приема у министра! Расследуемое преступление относится к разряду особо важных. Под угрозой интересы государства.
Маков нахмурился и встал.
– Да вы просто либрпансер какой-то![13]Не забывайтесь, господин коллежский асессор! Видимо, мне самому придется напомнить вам о субординации. Езжайте немедля домой и арестуйте убийцу извозчика. А фантазии с ряжеными оставьте писакам! И никаких походов в Военное министерство – не смешите народ. Вы свободны!
Благово вышел от начальства раздосадованный. И такие люди руководят самым важным в стране ведомством! Империю ждут ужасные испытания: грядет война с турками, усиливается революционное брожение. Что-то с нами будет при таких-то администраторах? Но коллежскому асессору было уже не двадцать лет, служба его никогда не была легкой, и он полагал это в порядке вещей. Остыв и немного поразмыслив, он решил действовать самостоятельно.
Первым делом сыщик отправился в Департамент полиции, на Фонтанку, 57, и послал оттуда телеграмму Всеволожскому: «Оказался не понят Маковым встрече сотрудниками Военного министерства отказано иду Милютину через голову начальства Благово».
Затем, надев парадный мундир, шляпу с плюмажем, нацепив шпагу и все ордена, Павел Афанасьевич отправился на Адмиралтейский проспект, 12. В приемной военного министра было людно, но как-то по-особенному четко и деловито. Посетители заходили в кабинет строго по часам, очередь уменьшалась на глазах без суеты и задержек.
Адъютант Милютина, заметив чиновника из министерства внутренних дел, поинтересовался, по какому он делу. Благово представился и попросил встречи с помощником министра. Вскоре он сидел в кабинете полковника Кунцевича и излагал ему суть своего дела.
У Павла Афанасьевича Благово была одна особенность. Когда он впервые начинал разговор с незнакомым, но умным человеком, очень скоро тот проникался к собеседнику уважением и внимательно вслушивался в его слова. Кунцевич слушал коллежского асессора не более пяти минут. Поняв, что есть преступники, которые составляют опасность конно-мобилизационным планам в поволжских губерниях, он прервал беседу и отправился с докладом к Милютину. Очень скоро воротился и сказал, что министр просит извинить, но сможет принять его не раньше, чем через сорок минут.
Ровно в указанное время Благово входил в кабинет генерал-адъютанта, генерала от инфантерии Дмитрия Алексеевича Милютина. Шестидесятилетний, но весьма энергичный, очень умный и не по-военному обходительный человек, министр был внимателен и излучал доброжелательность. Благово подробно рассказал о деле, о размахе хищений, о своем плане уничтожить всю организацию и о том, как отнесся к его идее Маков. Выслушав сыщика и уточнив детали, Милютин сказал:
– Да, господин Благово. Бороться разом и с преступниками, и с недальновидностью собственного начальства трудно. Я всегда подозревал, что у Льва Саввича ум не на первом месте, но так… Как был уланским ротмистром, так и остался; а ведь скоро сделается министром! Со своей стороны обещаю вам всемерную поддержку. Запрет на сотрудничество с нами может отменить только Тимашев, но за это я вам ручаюсь. Завтра утром у меня высочайший доклад. Полагаю, что после этого министерство внутренних дел одобрит ваш план, что называется, всеми фибрами души. Поручаю вас полковнику Кунцевичу – как мой помощник, он обладает всеми необходимыми полномочиями. И еще, господин Благово. Если вам прискучит преодолевать субординационные препятствия в вашем ведомстве, не угодно ли перейти ко мне? У нас совершенно не развита противоразведочная служба. Два офицера в Азиатском департаменте Главного штаба и еще несколько в Военно-Ученом комитете – и все. А враги России не сидят без дела: австрийцы шпионят на Украине, англичане возбуждают против нас Туркестан, на Кавказе мутят воду османы… Очень нужен человек, умеющий выслеживать, ловить, да еще и думать при этом. Именно такой, как вы. Что скажете? Обещаю: через два года получите чин полковника.
– Ваше высокопревосходительство… Благодарю за лестную оценку. Но настоящая служба везде трудна, если нести ее на совесть.
– Это верно.
– Потому – бог с ними со всеми… Я ведь не им служу, а… Вынужден отказаться. У меня еще не закончено много дел в Нижнем.
– Жаль! Тогда пожелаю вам успехов. Но повторю: помните, вы всегда можете рассчитывать на мою поддержку.
Вечером на следующий день в кабинете директора Департамента полиции Косаговского состоялось совещание. Помимо хозяина кабинета, присутствовали Путилин со своими тремя агентами, Кунцевич и Благово с приехавшим Титусом. Все были опытны в своем деле и понимали друг друга с полуслова. Павел Павлович Косаговский уже десятый год руководил департаментом, объяснять ему необходимость тщательного расследования вместо торопливого ареста одного убийцы было излишне.
Договорились, что Вощинин будет изображать полковника Адальера из Главного интендантского управления, а Шереметьевский – майора Петрово-Соловово из управления нерегулярных войск. Это были известные среди конезаводчиков офицеры, много лет занимавшиеся поставками конского состава в армию. Решено было даже загримировать сыщиков на тот случай, если Рубочкину сообщены приметы интендантов. Еще несколько агентов предназначались для исполнения второстепенных ролей – швейцаров, вестовых и т. п. Кунцевич обязался к утру доставить из обмундировальной мастерской всю необходимую амуницию, в том числе и гусарский мундир для Благово. Во избежание недоразумений решили, что Павел Афанасьевич будет говорить, что он прикомандирован к Сумскому полку. В окружное управление Варшавского военного округа была послана телеграмма: на любые попытки навести справку о князе Порюс-Визапурском отвечать сообразно легенде. В Военно-Ученом комитете для Благово сфабриковали форменный служебный билет[14]и командировочное предписание.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
