и как можно быстрее! К черту все их обещания и вечную жизнь! Их сраные фантомные обязательства, премии, карьерный рост – к дьяволу! Будь проклят их хваленый Восторг! Я умываю руки!
- Ты это всерьез? – Неожиданно резко произнес Ллойд. - Ты же не знаешь, что происходит на самом деле. Никто не знает! Это, - геодезист потряс бумагами, - чертова фантазия тех ублюдков – коммуняк! Эта та стерва, русская сучка их подначивает! Я тебе говорю, опоооомнись! – Протянул геодезист. - Их скоро соберут всех вместе, и газом! Ты думаешь, что руководство допустит распространения этой заразы?
- Так для чего ты мне это тогда дал прочитать? – Вдруг со страхом Гарсия неожиданно для себя осознал, что так и не знает фамилию Ллойда. Но, что еще хуже, агенты центрального разведывательного управления часто выбирают себе подобные имена. Ллойд.
- А для того, дорогой ты мой, чтобы понять, на чьей ты стороне. Ну, теперь-то понятно, - успокаивающе проговорил тот, - что ты идеологически правильный, и не будешь распространять этот революционный огонь. – Он огляделся, в поисках подслушивающих и не найдя никого, тихо продолжил. – Это, - он снова потряс бумагами, - манифест бунтовщиков. Это русские во главе с их натурализованным министерством. Тут они образовали свое коммунистическое болото с этой их Каролиной! – Он внимательно заглянул в глаза и, убедившись в правильной реакции, продолжил. - Они планируют захватить власть на базе, и дальше перекинуть бунт на город. Если его не остановить тут, то скоро вся Луна сгорит в хаосе мятежа. – Он снова внимательно посмотрел на Гарсию. - Ты мне вот, что скажи. Так ты с нами?
- Да. – Коротко ответил он, опустив голову и стараясь не трястись от внезапного ужаса. – Я с вами.
Лиза сидела у себя в укрытии, зажав рот, боясь себя выдать. Её пошатывало от услышанного – такого резкого поворота она не ожидала. Они с дочкой бежали сюда за мечтой, за стабильностью, за благополучием! В город, опять-таки хотелось попасть, просто для того, что бы посмотреть, хоть одним глазком на его чудеса. Но теперь все рушилось! Как им быть? Что делать? Ясно одно – нужно бежать! Её накоплений хватит почти на год, для безбедного существования там, внизу, на Земле. Но как сбежать с этой проклятой базы, ведь у неё контракт, и до полного его выполнения, её, с дочкой, даже близко не подпустят к гражданскому причалу!
Она запаниковала, ища выхода, которого, как ей поначалу показалось, не было. Но потом решение возникло само по себе:
- Нужно звонить Орбану! У него связи! У него влияние! Хоть он и мудак, но это единственное спасение! Нужно звонить Орбану!
Луна. День третий.
- Рик! Ах ты мелкий сучонок! Ты какого хрена делаешь на кухне! Да ты еще и заболел? Да куда ты суешься со своими соплями! Вот я сейчас тебе покажу! – Одутловатый, с красным лицом повар, в белом колпаке, потряс поварешкой, угрожая. Он пошел Рику наперерез, обходя справа поваренный стол. – А ну, пшёл от моих кастрюль!
Но мужчине ничего не удалось показать Рику. То, что вылезло у того изо рта, отделило верх головы несчастного работника кухни, прочертив четкую грань возле надбровной дуги, и дальше, к затылку. Мужчина в белом халате, удивленно раскрыв глаза, и все еще пытающийся что-то беззвучно открывая рот говорить, завалился боком. Съехал по плите, не замечая её раскаленных краев, и рухнул на серый искусственный пол. Повар был мертв.
Рика он больше не интересовал. Его занимало другое - теперь казалось, что убийцу повара стало тошнить. Спазмы прокатывались от низа живота и, поднимаясь выше, переходили на горло, которое уже перекатывалось желваками рвотных масс. И больше не сдерживаясь его вырвало зеленым. Получилось так, что Рику удалось попасть в каждую кастрюлю, выблевать из себя невероятное, шевелящееся содержимое. Зловонное, тягучее, киселеобразное. И оно, растворяясь в бурлящих массах обедов, больше ничем о себе не напоминало.
Он оттер тыльной стороной ладони рот, избавляясь от остатков исторгнутого, и прилипшая густая одинокая капля на руке, поползла вверх, пока не испарилась, проникнув под кожу. Рик посмотрел вниз, на мертвое тело, перевел взгляд на шкаф измельчителя, тусклым никелированным истуканом, ютившимся в углу. Решение пришло само.
Через пятнадцать минут, после того, как он покинул кухню, прибрав за собой, был объявлен полутора часовой обеденный перерыв, и собирающиеся пикетные работники шли дегустировать сегодняшнее варево, с особой приправой.
Луна. День десятый. Восемь часов утра.
Росс, сидел на бетонной уступке вентиляционной шахты, скрываясь от взоров случайных прохожих, и должен был заставить себя работать, должен был что-то делать. Но не мог. Он не мог в себе побудить какое-либо желание. После того случая, в сортировочной. И хотя он тоже был причастен к гибели начальника лаборатории, во всем обвинили Виктора, и дознаватели почти сразу закрыли дело в связи с его раскрытием. С Росса взяли расписку о неразглашении.
Впрочем, совесть быстро заткнулась, когда он представлял себя на месте того толстяка и ухмыляющегося Виктора, наблюдающего за его мучительной смертью. Но могло случиться и невероятное, такое, что толстяк тот мог и не умереть. Он же не видел его смерти. А что видел? Видел, как тот пророс щупальцами, как его прорвало изнутри, как из живота, словно их кто-то выдернул, появились чудовищные жгуты, вроде стрекалец медузы. Видел, как потом пустили газ, заслонивший своей непрозрачной желтоватой субстанцией, весь объем лаборатории. И как только газ, словно желе нанизанный на деревянную палочку, всосался куда-то наверх, после дезинфекции помещения, под вентиляционную решетку, толстяка, или того, что с ним стало, не было. Лаборатория
