могла не отметить, что его присутствие согревало ее, дарило покой, несмотря на тревоги, волнующие душу последние часы.
— Ну и что, может, я про рост?! — прервал ее размышления Ишас, будто желая нарушить неловкость, единственным вариантом чего было вывести Иду из себя. Но увидев, как Ида посмурнела, он уже мягче продолжил: — Ладно, не злись. Как ты? Я жутко перепугался, когда нашел тебя. — Ишас не знал, куда деть руки и неловко переминался с ноги на ногу. — Правильно Старый Пот накинулся так с…. я его не виню, он был прав… я не должен был…
— Ишас, — тихо проговорила Ида, не дав ему закончить свой монолог угрызения совести, — все в порядке, со мной все хорошо, ты не виноват! Ты был занят! — Как бы Ида не хотела сейчас быть помягче с ним, но в последнем слове проскользнула обида.
В ответ Ишас лишь молчал, понурив голову. Потом он резко поднял взгляд и посмотрел ей в глаза, будто хотел передать ей все, что хранил в душе, чем терзался и что чувствовал. Они долго просидели так, Иде показалось, что прошла вся жизнь. И она ни на секунду не пожалела бы о потраченном времени.
— Прости меня, — тихий шепот нарушил их молчаливые признания. Но Ида не знала, за что он извинялся, за случившееся с ней, или за то, что оставил ее одну, или за тайны, которые появились между ними. Спрашивать не стала. Достаточно этой хрупкой веры в то, что он несмотря ни на что все равно рядом. Он ее друг. Он ей как брат.
— Пришел, ишь, посмотрите-ка! Сейчас ты зачем? Она уже дома, в безопасности, не одна! Ишь, — раздался возмущенный голос Старого Пота в дверях и нарушил хрупкое мгновение тишины.
— Оте-е-ец, прекрати! Он же не виноват, я сама попросила оставить меня одну, да и будет ли ему интересно с девочками ходить по лавкам с побрякушками?! — не сдержавшись, вступилась за друга Ида, на ходу выдумывая оправдания, хотя удивленные глаза Ишаса выдавали ее нескладно скроенную ложь.
— Дитя, ты же помнишь, что ложь — это грех, а лгать родителям — еще больший грех? Не выгораживай его, пусть будет мужчиной и с честью несет ответственность за свой проступок, не для того его кузнец оставил, чтобы…
— Оставил? — Ида удивленно вскинула брови и посмотрела на отца. Перевела взгляд на Ишаса, но его вид выдавал еще большее недоумение. — О чем ты, отец?
— Что? — вдруг переменился в лице Старый Пот, глаза забегали, будто осознал, что ляпнул лишнего. — Говорю, не мужчина, что ли, это… за девчонкой прятаться… это… обещал, пусть выполняет, а не выполнил, так пущай отвечает за последствия, вот, да! — Бисеринки пота уже заблестели на лбу, когда старик вскинул палец, будто вспомнил что-то и поспешил прочь из комнаты.
— Что это было? — спросила Ида, явно насторожившись подобным поведением отца, волнение для которого было редкостью. Он всегда казался ей островом спокойствия, самой невозмутимостью, ничто во Вселенной не могло пошатнуть его душевного равновесия. А тут уже дважды за день отец терял нить разговора, от волнения путая слова и явно что-то пытаясь утаить.
— А кто ж его разберет? — пожал плечами Ишас, но сжатые губы выдали его беспокойство. — Но Старый Пот прав, я виноват, должен был…
Ида махнула рукой.
— Я не об этом, и прекрати уже сопли распускать. Что значило “не зря его кузнец оставил”?
— Откуда я знаю, спроси у него, — чуть резче, чем планировал ответил Ишас. На лице заиграли желваки и тень легла на лицо. — Потому что если из жалости он так меня оставил, — ухмыльнулся Ишас и задрал штанину, чтобы продемонстрировать синяки, — то не хотелось бы мне узнать его безжалостность.
Ида от увиденного потеряла дар речи и подалась вперед. Опять Йофас избил Ишаса. Она не понимала, за что кузнец так не любит родного сына. Поговаривали, что он винил Ишаса в смерти жены, в том, что из-за него она умерла при родах. Но ведь это глупо? Иде нестерпимо захотелось обнять Ишаса и снова молча поддержать, сказать, что он не виноват, что он лучший сын и друг, какого можно только представить, что она всегда будет рядом и, если понадобится, поможет ему, но нужна ли Ишасу эта помощь? Нужна ли Ишасу она и ее поддержка? И тут Ишас расхохотался, незло, по-доброму, как смеются, когда хотят отогнать слезы, подступившие к глазам, когда хотят отвлечь другого человека от своих проблем, когда хотят избежать жалости, вызванной таким пустяковым делом, когда просто хотят перевести в шутку и забыть о случившемся, чтобы самому не думать о боли, съедающей заживо. Первые секунды Ида смотрела на него ошарашенно — уж не сошел ли с ума, — а потом сама не поняла, как присоединилась к этому хохоту. Они смеялись, не переставая. Их дыхание сбилось, рты смеялись, а глаза, не отрываясь от глаз другого, наливались слезами, словно именно так два одиночества пытались выплакать всю боль. Словно лишь они вдвоем могли чувствовать всю скорбь этого мира и смыть своими слезами, расчищая путь к счастью. Но ни один из них не догадывался, какой иронией наделена судьба и неисповедимые пути.
— Ох, давненько я так не смеялся, ох, — еле остановившись, проговорил запинаясь Ишас. — До слез просто, — добавил он, протирая глаза.
Ида тоже замолчала, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. И почувствовала, как по ее щеке действительно покатилась слеза. Тогда Ишас нежно коснулся большим пальцем ее лица и стер слезинку. Ида ощутила трепет от такого легкого движения. Она вдруг поняла, что ей не хочется, чтобы касание прекращалось. Когда Ишас убрал руку и посмотрел на нее, слегка приподняв бровь, Ида испугалась проявления чувств, испугалась происходящих изменений. Поэтому поспешила прервать это хоть и приятное, но пугающее своими последствиями, своей неизведанностью мгновение.
— Ну конечно, забыл уже как тебя прорвало, когда коротышка Марк упал с осла в реку! — единственное, что пришло ей на ум, чтобы избежать той тихой неловкости.
— Ха-а-а, да, ха-ха, ой, зачем напомнила, сейчас… ой, — кажется, Ишас на мгновение расстроился, но быстро вернул себе невозмутимый вид и был готов рассмеяться по второму кругу. Ида нахмурила брови. Она сама хотела вернуть былую легкость в их общение, но с другой стороны, почему-то ее расстроило, что Ишас поддержал.
— Тебе смешно, а бедняга чуть не утонул тогда! — подыграла Ида. Возможно, ей действительно все показалось. Она еще не восстановилась от произошедшего и выдала желаемое за действительное. «Я твой друг».
— Да там воды было по колено, переживать нужно было, чтобы он
