Тут в палату вошёл Адриэн Леонар и не без ехидной ухмылки посмотрел на Берта:
– Длинные руки преступного синдиката до тебя не дотянулись, а бетонные ступеньки бассейна застигли врасплох и покарали. Земля рыдала, когда столкнулась с тобой.
– Хватит уже меня распекать, – недовольно пробурчал Берт. – Мне что, до конца своих дней каяться за маленькую оплошность?.. В сути, это была просто случайность.
– Я тебе уже всё сказал утром, – резко ответил ему Леонар. – Когда вернусь в Фонтелис, повторю то же самое редактору. Сам будешь объяснять ему и про неотработанный гонорар, и про страховые выплаты. А теперь приступай. Госпожу Блант я тебе привёл. Падать ей в ноги будешь, когда кости срастутся, а пока начинай слёзно её умолять.
– О чём меня надо умолять? – насторожилась я. – Господа, я так чувствую, между вами возникло некое напряжение, но меня в свои дрязги впутывать не надо.
– Слушай, Блант, будь другом…
– Да оградит меня судьба от таких друзей как ты, Макки.
– Ну, ты и зараза.
– На себя посмотри, жертва ночного заплыва.
– Стоп, брейк! – прервал нашу перепалку Леонар, – Макки, ты пропащий человек, ты это знаешь? Ладно, с тобой, всё понятно. Эмеран, – тут он обратил свой взор на меня, – позвольте тогда мне обратиться к вам. С просьбой. Нет, даже с мольбой. О помощи. Мне жизненно необходимо, чтобы завтра вы отправились в порт и сели вместе со мной на теплоход до Чахучана.
– Мы не настолько близко знакомы, – невольно прервала я его.
– Не в этом смысле, я… – стушевался журналист.
– Я поняла, о чём вы, – успокоила я его. – Макки выбыл из строя, вам нужен фотокорреспондент, чтобы сделать репортаж в Сарпале.
– Всё верно, вы очень точно обрисовали ситуацию.
Хм, какое заманчивое предложение. Особенно в свете последних событий. Граф Гардельский думает, что я попытаюсь сбежать от него на север, домой. А я могу просто уплыть на юг, к экзотическому континенту, где до сих пор царит патриархат, религиозный фанатизм и феодализм во всей красе. В таком месте Эжен Гардельян точно не подумает меня искать.
– Есть одна проблема, – пришлось предупредить мне. – Я работаю в цвете. Мои фотографии ваш журнал финансово не потянет, да и не подойдут они для печати.
– Ничего страшного, Макки отдаст вам свою камеру. Она же ему пока не нужна.
– Что?! – тут же встрепенулся Берт, – Отдать мою малышку? Ни за что.
– Макки, – глянул на него зверем Леонар. – Я твоего мнения не спрашиваю. Я просто зайду в твой номер, заберу камеру и отдам её Эмеран.
– Да это же бесчеловечно! Отдать мою малышку этой изменнице родине? Блант давно променяла аконийскую камеру на тромскую, она не помнит, как с ней обращаться. Мою малышку она точно погубит.
– Кого ты называешь малышкой? – скептически поинтересовалась я, – Среднеформатную пресс-камеру весом с кирпич? Ну, тогда я снимаю на малоформатную тромскую малютку.
– Твоя тромская коробка со стекляшками ничто по сравнению с моей…
– Ну, хватит уже, – снова прервал нас Леонар. – Эмеран, последнее слово за вами. Согласны снять репортаж о жизни самой передовой сатрапии, чей правитель решил приобщить своих подданных к достижениям аконийских инженеров?
– Не согласна, – ехидно ответил за меня Макки, – она тут деньги лопатой гребёт на частных заказах, что ей твой репортаж. Ни грамма патриотизма. Тут целая туземная область прониклась аконийским образом жизни, хочет жить в многоквартирных домах, ездить по железной дороге, общаться по телефону и телеграфу, а ей всё равно. Да, Блант?
Если честно, то да, мне всё равно, что там придумал для своих подданных какой-то южный царёк. Но мне жизненно необходимо улизнуть из-под неусыпного графского ока. Так почему бы под видом фотокорреспондента не уплыть на юг, переждать, когда Гардельян перебесится, а потом вернуться в Аконийское королевство? По-моему, очень хороший план.
– Я согласна плыть, – объявила я, и Леонар облегчённо выдохнул. – Но при условии. Мне нужны чёрно-белые плёнки среднего формата.
– А камера? – обеспокоенно спросил Макки.
– Оставь свою малышку себе. А у меня есть свой кирпич. Подарок брата.
– Кирпич? И это так ты называешь нашу родную аконийскую камеру?
– Ещё я называю её "камень на шее". Доволен?
– Никакого патриотизма, никакого уважения к аконийской промышленности, – заключил он. – Слушай Блант, а как ты собралась снимать репортаж, если ты не фотокорреспондент? Ты хоть понимаешь, что надо делать? Как поймать момент, как сохранить содержательность формы, как передать изобразительную пластику?
– И как совместить оперативность с документальностью. Не учи учёного, Берт.
– Что-то я тебе не верю, Блант. Откуда тебе всё это знать, если ты годами только старинные комоды снимала и манекенщиц щупала.
– Не щупала, а поправляла им одежду. В кадре каждая складка имеет значение.
– Серьёзно? Так ты разве не любительница девочек? А я был уверен, что ты не просто так носишь мужскую одежду.
– Это не мужская, а рабочая одежда, для свободы движения, – начала тихо закипать я. – В платье или юбке далеко не убежишь и высоко не залезешь.
– Что, совсем никак?
– Подлечишь ногу, сам попробуй, умник.
– А я не так уж и болен. Слушай, Леонар, может, лучше переждём недельку, до следующего теплохода на Чахучан?
– Чего ждать? Когда тебе ногу вытянут, и наложат гипс?
– Ну да. Уж лучше я с костылём и одной здоровой рукой буду снимать, чем Блант со своим творческим подходом.
– Нет уж, лучше Эмеран отработает командировку так, как умеет, чем ты с костылём, гипсом и одной здоровой рукой опять отколешь какой-нибудь номер и свернёшь себе шею.
На этом визит к больному был окончен. Я пожелала Берту скорейшего выздоровления и двигаясь к выходу "невзначай" задела гирю, подвешенную к его ноге. Макки взвыл, а я успела покинуть палату и проклятий в свой адрес уже не слышала. И ни капли мне не стыдно и не жалко грубияна. Не верит он, что я могу снять репортаж. Я, к слову, свои силы оцениваю трезво и тоже не верю. Но это же не повод так откровенно хамить.
– И всё-таки я нашёл способ надолго завладеть вашим вниманием, Эмеран. На все десять дней нашей с вами командировки.
Этой фразой Леонар вырвал меня из мрачных раздумий, когда мы шли обратно к отелю. Я же в свою очередь заметила:
– Ещё скажите, что специально столкнули Макки в тот бассейн.
– Ну что вы, я не настолько коварен. К тому же, если человек паталогически безответственен, ему уже ничто не поможет.
– Зато Макки первоклассный фотокорреспондент, – пришлось напомнить мне. – Он, конечно, раздолбай, но очень удачливый профессионал. Он успел поймать такие кадры, о которых иные всю жизнь мечтают.
